Порыв ветра, или Звезда над Антибой. Борис Носик

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ особого налога за его домашний рояль… В общем, Глазунов, как и Бенуа, и сам Горький, был в фаворе. Бывший студент консерватории Сергей Прокофьев, после почти десятилетнего отсутствия приезжавший из Франции в Ленинград в 1927 году и решивший нанести визит одному из своих консерваторских наставников (не слишком, впрочем, любимому), отметил в своем дневнике, что «Глазунову сохранили квартиру». Прокофьев не застал Глазунова дома и беседовал с его женой и дочерью, которые жаловались гостю на атмосферу подозрительности и слежки. Через год после этого прокофьевского визита Глазунов с семьей поехал на зарубежный фестиваль и больше в Россию не вернулся.

      Известно, что не вся интеллигенция с такой готовностью, как Глазунов, Бенуа или Горький, пошла на сотрудничество с насильниками-большевиками. В Петрограде бастовали государственные служащие, учителя, врачи, фармацевты, профессора высших учебных заведений. Им не понравились запрещение свободной прессы, грабежи и поборы, насилие… Новые карательные органы большевистской диктатуры боролись и с забастовками (которые теперь назывались саботажем) и со всеми свободами (которые считались теперь «буржуазными» и «контрреволюционными»). Было опробовано новое оружие принуждения – искусственный голод. Власть не только ввела «хлебную монополию», но и вообще забрала в свои руки все продукты питания. Помощник Ленина В.Бонч-Бруевич вспоминал, что у рынков, у крестьян и торговцев было отобрано все «до последней морковки в магазине. Всюду стояли заставы, чтобы никто не мог ни пройти, ни проехать с какими-либо продуктами – все были посажены на паек…» Пайки выдавались в соответствии с новой иерархией неравенства – от сытных комиссарских до нулевых – для нищих «лишенцев». На счастье, черный рынок (сохранивший, несмотря на все угрозы, заставы и даже расстрелы, до 60% сферы снабжения) и неистребимая коррупция помогли части обнищавшего и вконец оголодавшего городского населения выжить.

      И русские романисты и художники (а среди них и художники, пишущие романы, вроде Юрия Анненкова) оставили нам леденящие душу лихие пейзажи большевистской столицы:

      «На улицах лошадиные трупы лежали вверх ногами, как перевернутые столы. Обледенелые и оборванные трамвайные провода свисали до самых сугробов. Голодные люди, очереди за пайками, голодная смерть…»

      Террор, городские заставы и война мешали жителям столицы обратиться в поголовное бегство, но зимой смельчаки все же уходили пешком по льду Финского залива в сторону былых петербургских дач, ныне ставших финскими. Так ушли организатор последней выставки футуристов художник Иван Пуни и художник Василий Шухаев с женами. На лодке через залив вывез семью художник Борис Григорьев. Супруги Сталь не могли решиться на такой побег с тремя маленькими детьми. И все же надо было убегать, спасать себя и детей…

      «Бежать! – восклицал писатель Алексей Ремизов в своей «Взвихренной Руси», – И только грозная воля: беги! СКАЧАТЬ