Русская любовь. Секс по-русски. Фердинанд Фингер

Чтение книги онлайн.

      Глава IV

      Восхитительная Зоя

      После расставания с Верочкой я почувствовал себя бесконечно одиноким. Спасали вечерние прогулки по Москве. В это время женщины для меня перестали существовать. Друзья диву давались тому что со мной происходит. Будучи от природы мужчиной, одаренным большими сексуальными способностями и силой в этом непростом деле, я и сам не понимал, что происходит. I^e это вечное влечение самца к самкам? Куда оно исчезло? Зато теперь, освободившись от вечной охоты за призрачной в большинстве случаев Любовью, я посвятил время на то, чтобы изучить город, в котором родился и вырос. Я обходил долгими вечерами улицу за улицей, наблюдая за его жизнью. Тогда, в 1957-м году, Москва была совершенно иной, чем теперь. Множество старинных купеческих и мещанских домов по сторонам изгибистых улиц были еще не снесены. Дома не блистали какими-то архитектурными излишествами.

      В основном они были два с половиной, три этажа и были покрашены в желтые и светло-коричневые тона. Несмотря на их простоту, они создавали тот московский уют, который описал Теофиль Готье лет так 150 тому назад.

      Обычно посередине дома располагался широкий подъезд. От улицы эти подъезды отгораживали красивые резные двери, со временем сильно обветшавшие.

      Деньги на оружие для разных стран у коммунистов были, а вот на ремонт домов их не было. Двери подъездов не закрывались, и москвичи, не имея общественных туалетов, использовали их как уборные.

      Асфальт на узких московских улочках был в ямах, кривой и горбатый. Соответственно рельефу и трамвайные пути были извилистыми и горбатыми.

      По ним, грохоча и вызванивая звоночками, шли трамваи. Кондукторы, на груди которых висела связка билетов, отрывая их, валились из стороны в сторону, хватаясь то за поручни, то за пассажиров. Билет на проезд в одну сторону через всю Москву стоил три копейки.

      За окнами, полузакрытыми дешевыми занавесками, шла вечерняя сумрачная жизнь. Свет в окнах был неяркий из-за громадных абажуров, поглощавших его. То я видел дерущихся мужчин и женщин, то мать, склоненную над колыбелью ребенка, то какого-то читающего книжку интеллигента.

      Вдруг появлялись картежники с замусоленными картами в руках. Частенько я видел женщин, которые шили что-то на швейных машинках. Нищета и безысходность выпирала в вечернее время из этих домов.

      А вот и старик-часовщик с лупой на лбу, привязанной веревкой, на газете возится с часами в кружке скудного света. Запахи от вечерней готовки заполняли переулки. Все дворы заполняли кривые тополя, деревья, совсем не подходящие городу. В месяцы их цветения было не продохнуть. Пух залетал в рот, за шиворот, в волосы. Часто толстый ковер пуха мальчишки поджигали, и он горел, как порох, сжигая чулки у женщин. Все жили одинаково, за исключением тех, кого выпускали заграницу. Они жили в хороших домах и имели машины.

      Но СКАЧАТЬ