Феникс. Эдуард Арбенов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Научил бы ты меня немецкому языку, что ли.

      – Я не знаю…

      – Врешь… Ты все врешь, брат.

      – Ведь я же не соврал, что ты сыт… Почти сыт…

      – Это правда, – снова раздвигал мясистые губы в улыбке. – Сегодня я три порции выменял на табак… А остальное врешь.

      – И даже то, что ты будешь жить?

      Это воспламенило тревогу. Круглолицый испуганно смотрел на лейтенанта: как бы тот не передумал и не изрек иную истину, более печальную.

      – А ну тебя…

      Дождь лил. Переставал. Снова лил. В просветах туч, когда он стихал и ветер работал где-то в высоте, проглядывало скупое позднеосеннее солнце. Торопливо сушило тропки вокруг навеса, каменило бугорки, и на затеплевшие спины их выползали люди. Грелись в шинелях, а кто снимал их, сгонял прель, что накопилась на гимнастерках.

      На шестой день с утра засветило вольное солнце, ничем не притуманенное, и небо, белесо-голубое, вставало над лагерем. Захотелось жить, дышать, радоваться солнцу, небу, ветру. Но тоска захлестнула душу. Тоска по родному.

      Кто-то запел песню. Не русскую, но тягучую и бередящую сердце.

      Круглолицый подошел к лейтенанту, лег рядом на теплый бугорок и сказал:

      – Рябой плачет…

      Лейтенант поднялся на локти, поискал глазами рябого. Нашел. Тот сидел у столба, подпиравшего навес, на самом солнце, и утирал ребром ладони слезы. Старательно. Вот так он подбирал крохи с доски, на которой резал хлеб.

      Пел казах. Пел где-то за навесом. Невидимый. О степи пел широко, раздольно. И не грустно. А тоска наваливалась, слушать было невмоготу, горло стискивали спазмы.

      Круглолицый поморщился:

      – Нашел время петь… Глупый человек…

      – Пусть поет, – придержал лейтенант поднимавшегося с земли соседа. – Не мешай ему…

      Позже, когда песня смолкла и вообще все смолкло – обессиленные люди дремали на солнце, – круглолицый поднялся и пошел искать казаха. Побродил с полчаса по лагерю. Вернулся с усмешкой на губах. Растормошил впавшего в забытье лейтенанта.

      – Я так и думал.

      – Что? – не догадался лейтенант.

      – Он слепой…

      – Кто?

      – Певец этот. Фугас сжег глаза. Туман перед ним. Но скоро и тумана не будет…

      Лейтенант прикусил губы. Отвернулся. Он попытался скрыть боль. Снова, как и от песни, спазмы сжимали горло.

      – Только петь и осталось. – Круглолицый покачал головой, давая этим понять, что судьба казаха решена. – Конвоиры пристрелят его на дороге…

      – Замолчи!

      Смолк покорно и занял свое место на склоне бугорка, ближе к солнцу. Зажмурился, наслаждаясь теплом. Он уже засыпал, когда лейтенант тихо произнес:

      – Отдашь ему мою пайку хлеба…

      5

      Седьмой и восьмой день прошли в покое. Солнце согревало. Они уже привыкли к ласке, обсушились. Ожили вроде.

      Никто их не трогал. СКАЧАТЬ