Лермонтов. Исследования и находки. Ираклий Андроников

Чтение книги онлайн.

      «Когда Лермонтов произнес перед судом мое имя, – пишет Раевский, – служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали об отдаче меня под военный суд»[170].

      Ходатайство о предании Раевского военному суду принадлежало Клейнмихелю.

      Раевский не назвал в 1860 году его имени, когда в письме, предназначенном для печати, вспомнил историю распространения «Смерти Поэта», по причине весьма понятной: в ту пору Клейнмихель был еще жив.

      23 февраля 1837 года, получив документы, пересланные ему Бенкендорфом, Клейнмихель поручил составить специальное сравнение показаний.

      Усмотрено, что Лермонтов объясняет возникновение первоначальной редакции стихотворения тем, что собравшиеся у него знакомые порицали память Пушкина.

      «Раевский сего не объясняет».

      Раевский показывает, что к Лермонтову уже после написания стихов приезжал камер-юнкер Столыпин.

      Лермонтов утверждает, что сразу написал упомянутые стихи «вследствие необдуманного порыва, выразив нестройное столкновение мыслей».

      Лермонтов говорит, что один его хороший приятель (Раевский) просил у него списать стихи и, вероятно, показал их как новость другому. И так они разошлись.

      Раевский показал несогласно, заявив, что распространил стихи во множестве экземпляров.

      Лермонтов замечает, что «необдуманность свою в сочинении сих стихов постиг уже поздно».

      Раевский, напротив, говорит, что стихи сии не были окончены в один раз, к ним сделано прибавление.

      Лермонтов называет из прежних своих сочинений драму «Маскерад» и восточную повесть «Гаджи Абрек».

      Раевский об этих сочинениях ничего не сообщает, зато пишет о стихах, в которых Лермонтов «сравнивает государя императора с благороднейшими героями древности»[171].

      Попытка переслать Лермонтову черновик показаний усугубляет вину Раевского. Но Бенкендорф считает долгом уведомить графа Михаила Андреевича [Клейнмихеля], что «государь император повелеть соизволил о предании чиновника Раевского военному суду приостановить»[172].

      Дело началось 23 февраля. 25-го получена «высочайшая» резолюция: «Лейб-гвардии Гусарского полка корнета Лермантова перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк; а губернского секретаря Раевского за распространение сих стихов, и в особенности за намерение тайно доставить сведение корнету Лермантову о сделанном им показании, выдержать под арестом в течение одного месяца, а потом отправить в Олонецкую губернию для употребления на службу по усмотрению тамошнего гражданского губернатора»[173].

      Еще два дня – и 27 февраля 1837 года дело о поступках корнета Лермонтова и губернского секретаря Раевского «повелено считать оконченным»[174].

      Что это? Милость?

      Нет! Новая тактика!

      За шалости, не заключавшие в себе никакого политического смысла, СКАЧАТЬ