Жизнеописание митрополита Вениамина (Федченкова). Ростислав Юрьевич Просветов

Чтение книги онлайн.

      Уже темнеет: шесть часов вечера. Лампады и свечи приветливо мигают живыми огнями. Открываются царские врата… Начинается служба. Поют хорошо: «большие» (то есть басы и тенора) – из семинарии богословы. Солидные. Отлично одетые, как большие: в черных сюртуках, в накрахмаленных рубашках с галстуками. Сзади выпускников – семьи преподавателей и их сродников.

      И все так мирно и чинно. <…> И не замечаешь, как проходит всенощная. А утром опять радостно бежишь к службе. Литургия опять проходит незаметно-отрадно.

      И весь день праздничное настроение…

      Даже к вечеру, когда на занятиях (то есть часах) все собраны по комнатам учить уроки за общими столами, и тогда еще на душе остается тепло от проходящего праздника.

      А там через несколько дней будет другой праздник – Воздвижение Креста… Снова будет радость… И так от праздника до праздника… А кроме того, всякую неделю бывал праздник Воскресения.

      И никогда-то, никогда я не тяготился службами… Да можно ли тяготиться радостью?! А ее очень хорошо знало чистое детское сердце.

      Благодать Божия освещала, и освящала, и радовала душу».

      Так проходило духовное обучение будущего святителя в любви к Церкви и в Церкви.

      Но вслед за радостью пришло искушение. Мальчика вдруг посетило сомнение. А что если только в школе учат, что есть Бог? И как раз не безумцы говорят: «Нет Бога» (Псал. 13), а умные-то люди и бывают неверующими?! «Мне было лет 13 тогда…, – вспоминает святитель. – Я не мог справиться сам с этим сомнением. <…> Затем, увидел я, что такие речи «нет Бога» – совсем не от «ума», а от «сердца»: «рече безумен в сердце своем» (ст. 1). И наконец, это находится в прямой зависимости от растления души: «все совратились… все растлились; несть творящего добро» (ст. 3). <…> Тогда, – продолжает владыка, – в ангельском детстве и отрочестве, «сердце» хотело веры, радовалось ей; и наоборот, не хотело неверия, инстинктивно отталиквалось от этой лжи и огорчалось даже сомнениями. Даже и сейчас печально за такое искушение». Оно прошло и изгладилось. Но воспоминание об этом первом внутреннем мучении осталось.

      За мягкое сердце товарищи в училище дали Ване прозвище «пуэлия», что с латинского «puella» означало «девочка». Конечно, для мальчика это казалось особенно обидным прозвищем. «Я разве, может быть, – вспоминал святитель, – был лишь более чувствителен сердцем да благонравнее других, но немного. Или же я был не таков, как ныне, а с «мокрыми глазами» от природы?».

      Характерен случай, когда заболел царь-император Александр III, то «мы, – пишет владыка, – ежедневно бегали на угол улицы читать бюллетени; трепетали за его жизнь как за родного отца… И вот он скончался. Мы молились. Боже! Как я рыдал!..» Обливался слезами Ваня и на похоронах инспектора семинарии. Отсюда, видимо, и прозвище.

      Однако обучение шло своим чередом. Во 2-м классе духовного училища изучали сокращенный катехизис, начальную российскую СКАЧАТЬ