«Люксембург» и другие русские истории. Максим Осипов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ работа, молчание и ежедневное, ежечасное угадывание Его воли. Вера Рухшоны переводится с арабского как «покорность».

* * *

      Ее будит дверь. Здравствуйте, Ксения Николаевна. Так и знала, придет. Ксения – не заурядная: в отличие от дачников, от парней с бензоколонки, от негодяя, прирезанного сегодня, не пустая внутри. Искаженное существо, странное, но – пришла.

      Свидание начинается так: Ксения падает на пол и тянет руки, пытается обнять Рухшону.

      – Обойдемся без Достоевского, Ксения Николаевна, встаньте-ка. Подымайтесь, вы что это, выпимши?

      Господи, чудо какое – заговорила деточка! Ясно, шок.

      – Не молчи, не молчи, вот покушать тебе принесла. А ты как хорошо, оказывается, разговариваешь на русском!

      – Благодарю вас. Русский язык – мой родной. – Рухшона разглядывает содержимое сумки. – И за одежду спасибо. Колбасы я не ем.

      – Куда ж ее деть?

      – Не знаю, мужу отдать.

      «И этот ухаживал? Вот кого тоже надо бы…» – внезапно думает Ксения.

      – Так у нас пост.

      Рухшона пожимает плечами: какая разница? Можно отнести колбасу работникам.

      – Они тоже, небось, не кушают колбасы.

      – Кушают. Этим закон не писан. Они всё… кушают.

      Что еще за закон?

      – Роксана, Роксаночка, говори мне «ты», мы с тобой не чужие ведь, да?

      Ей хочется походить на Роксану, быть с нею вровень. Получится ли? Ксения себя чувствует глупой и старой рядом с вдруг повзрослевшим ребенком: поступок поднимает Роксану на недостижимую высоту, ставит ее так близко к тайнам! Ксения всю свою жизнь шустрит, крутится, что-то выгадывает, шажочками маленькими – ти-ти-ти, договаривается с этими… а тут – раз, и сделано. И одна! Все взяла в свои руки – суд, наказание!

      – Я лишь орудие, меч. Суд – у Него.

      Что-то Ксения не замечала, чтоб Он – взгляд к потолку – во что-нибудь вмешивался, или даже интересовался особенно. Ладно, у каждого своя вера, поговорим-ка мы о вещах серьезных, практических.

      – Своя вера? Ну-ка…

      Ксения пытается объяснить, путается, она в самом деле еще немножко пьяна: православная вера, народная. Мы святых почитаем, угодников, разные праздники…

      Глаза у Рухшоны вдруг загораются: ах, народная! И во что она верит? – в Николая Чудотворца? в Царя-искупителя? в Женский день? Или сразу – во всё?

      – Язычество, ширк!

      Этот взгляд невозможно выдержать. Пожалуйста, не надо смотреть так. Она ж не сама… На все просит благословения.

      – Да, да, – Рухшона шевелит в воздухе пальцами: знаем мы эту систему. – Часто отказывают? Язычество, ширк! Мне все позволительно, но не все полезно! Как прикажете действовать по такой инструкции? Вот и бегает по улице за матерью с топором, голый, а на шее крест болтается, сама видела.

      Ксения СКАЧАТЬ