Гомункул. Волшебник из бутылки. Альбина Алимовна Кашапова

Чтение книги онлайн.

      Глава 17

      О том, как Флоул навещал Осеннего деда

      Встретив знакомую деда, белку Охану, Флоул жестами попросил её показать дорогу к нему. Охана поняла просьбу и проводила его к берлоге. Они миновали заброшенные сады, от которых тянулись протоптанные тропинки и углубились в гущу леса, в темный сосновый бор. Берлога находилась в глубокой яме, вырытой под корнями самой высокой сосны. Влетев вовнутрь, Флоул ощутил сырость, в нос ударил резкий запах влажной земли и трухлявых веток. Почувствовав, как по спине пробежал холодок, Флоул съёжился и громко чихнул. От пронзительного писка его брюшко замерцало голубоватым сиянием и немного осветило мрачную берлогу. Услышав шум, дремавший дед приоткрыл глаза и прохрипел:

      – Кто здесь?

      Его голос, звучавший из глубин берлоги, казался сиплым и старческим, но Флоул, прежде видевший его обладателя, знал, что в глубине этой мрачной ямы лежит дух этого волшебного времени года. А если он здесь, не покинул своих владений, то жизнь в лесах продолжится до тех пор, пока последний листик не упадёт с дерева. Флоул подлетел к Осеннему деду и, громко пискнув, аккуратно выложил рядом с ним ягоды рябины.

      Прищурив глаза, дед взглянул на Флоула и произнёс:

      – Что-то стрекозы нынче стали большими, а я думал, что создания, как ты, уже давно растворились в воздухе после моего прихода.

      Флоул замотал головой, знаками показывая, что он не стрекоза, а гомункул, созданный в бутылке. Но больной дед не понимал его и продолжал твердить своё:

      – Мне очень приятна твоя забота, стрекоза, давненько я ничего не ел, надеюсь, что твои горошки уместятся в одном из моих зубов.

      И принялся забрасывать ягоды в рот.

      Флоулу так и не удалось поговорить с дедом, тот не понимал его и к тому же быстро утомился.

      – В следующий раз принеси мне бордовых листьев клёна, они самые вкусные. А сейчас иди, лети к себе домой. И прилетай, если станет грустно, разделим эту грусть пополам, – попрощался дед и кряхтя отвернулся к стенке.