заключения в колонии с безобидным названием – детский сад «Белочка», в котором бедных малышей пичкали комковатой прохладной субстанцией не менее трех раз в неделю. Россказни толстой воспитательницы о вкусноте и полезности «кашки-малашки» (гадость какая!) имели действие почти на всех детей: они давились, но ели отвратительные комочки, надеясь на свои будущие мировые рекорды и полеты в космос (скажу сразу: никто никуда не полетел, рекорды не дрогнули). Я же на подобный лепет не поддавалась. Терпеливо постукивая ложкой, размешивая масло и гоняя по тарелке пищу спортсменов, космонавтов и профессоров (позже выяснилось, что ещё и язвенников), я лишь создавала иллюзию поедания. «Я ела, ела и так наелась, что сейчас живот лопнет», – и вот уже наивная воспитательница гладит меня по голове: «Ладно, Роза, оставь», – и убирает ненавистную тарелку. К манной каше я не притрагивалась добрых двадцать лет, клянусь, ни ложечки. Но тем утром есть захотелось неприлично сильно, и я сварганила крупу на воде – молоко-то завещано многодетной собачьей матери Люське. Грустный вид полученного через пять минут варева подвиг на следующее. Я залезла на антресоли и выбрала из трех стоящих там банок – «Малина», «Повидло из кислых яблок» и «Сделай брагу» – догадайтесь какую? Правильно, банку с малиновым вареньем. Отмерив нужное количество ложек, села за стол и начала есть запрещенный самой себе на много лет продукт. О-о-о, почти вкусно, а на молоке, наверное, было бы супер вкусно. Малиновые корабли вязли в белом болоте (в тарелке), а бесстрашные рыцари, плывшие на них, погибали в пещере, где жил страшный циклоп (мой язык, разумеется). Все-все, рыцари, уже осушены болота, и заснул до вечера (до ужина) циклоп, но вас-то, бедненьких, не вернешь, погибли вы ни за что, ни про что… Каша доедена, остатки, размазанные по кастрюле, переданы в бессрочное хранение канализации. Чай я выпила по инерции, уже без сказки и без удовольствия.
Времени до начала рабочего дня оставалось навалом, поэтому было принято решение пройтись пешком, благо место проживания до больницы, где я зарабатывала (ха-ха!) на жизнь благочестивым трудом медсестры, разделяли всего две остановки. Город наш небольшой, а в небольших городах и остановки небольшие, и выходило, что топать мне в туфлях-скороходах, еще хранивших запах вчерашнего пойла, всего ничего – минут пятнадцать, не более. Выглянув еще раз в окно, я с удовольствием обнаружила, что противный туман побежден солнцем. Небо обещало не плакать, а температура, схватив уличный термометр за нежное ртутное горло, подскочила до плюс пятнадцати.
Прошлогодний плащ попытался было выгодно оттенить неземной блеск лакированных туфель, но с нелегкой задачей не справился и с грустным шуршанием убрался в шкаф, шепнув висящему там пиджаку, чтобы тот готовился к выходу. Пиджак имел универсальный цвет и не менее универсальный покрой , и хотя бы не перечеркивал сияющей красоты моей обуви, поэтому выбор пал на него. Остальные вещи заслуживали внимания только на сельхозработах, поэтому не роптали и тихо серели себе
СКАЧАТЬ
