Руссиш/Дойч. Семейная история. Евгений Шмагин

Чтение книги онлайн.

      А что девки, что Максим – уродились все отпрыски селижаровские с какой-то особливо благородной внешностью. От отца все трое, а после рождения Емельяна – четверо, унаследовали голубые глаза, стройные фигуры, от матери – белёсые волосы.

      Каким-то необыкновенным образом, судя по всему, избежали их предки укусов татаро-монгольского ига. Сквозь века умудрились они пронести изначальную породистость, утраченную в веках гармонию образа русского человека. Может такое понравиться вечно недовольному и непромытому соседу напротив? Как так и почему расхаживает игнатьевская молодёжь по деревне в чистой, незамызганной, без дыр, одежде, тогда как нашинским приходится шастать без порток?

      Завидовали всему доброму, что навещало селижаровский дом. И никак не хотели, да и не могли взять в толк, что достойная жизнь этой семьи зиждется исключительно на фундаменте до неприличия простом и открытом – усердии и упорном, временами адском труде.

      В первейших ненавистниках Игната числились деревенские пролетарии Боголюбовы и Мерзликины, чьи полуразвалившиеся хаты располагались на другом краю деревни. Главы этих семейств с жёнами были до боли хорошо известны местной общине как страстные поклонники зелёного змия и редкостные бездельники.

      В Занеможье алкоголь не пользовался большим спросом, хотя абсолютных трезвенников тоже не водилось. Спиртные напитки, в основном водку, употребляли преимущественно по престольным праздникам согласно церковному календарю, когда принято было ходить друг к другу в гости. В одном доме варили бражку и самогон, поэтому в случае острой надобности имелась возможность отовариться без разъезда в Кудыщи. В волостном центре имелась винная лавка и с утра до вечера работали аж три кабака.

      Каким образом боголюбовско-мерзликинские ухитрялись назюзюкаться, что чаще всего уже с утра не стояли на ногах, было для всех загадкой. Пьянчуг этих на общин-

      ных сходках решительно осуждали, но желающих проводить с ними воспитательную работу, тем более брать на поруки, не обнаруживалось – времени на это не хватало, своё дело делать надобно было.

      По-настоящему сочувствовали разве что детям из этих двух семейств, а насчитывалось их больше десятка. Росли они будто беспризорные, ходили в отребье, питались отбросами и часто недоедали. Бывало, что от голодухи выкапывали тайком на чужих огородах картошку или выкрадывали яйца в курятниках напротив. Страдавшие от набегов соседи, правда, властям волостным не жаловались, входили в положение «грабителей». Отроков своих родители непутёвые иногда отсылали побираться в Кудыщи. На воскресном базаре просили те милостыню, которую надобно было в полном объёме сдать папке с мамкой.

      Справедливости ради надо сказать, что не испытывать дружеского расположения к Селижаровым и прочим состоятельным односельчанам у деревенской бедноты существовали и некоторые объективные основания.

СКАЧАТЬ