До сих пор. Шмуэль-Йосеф Агнон

Чтение книги онлайн.

      – Раз так, я тебе расскажу, – сказала она. – У меня было на хозяйстве двое гусей – хорошие, жирные гуси, я их берегла на тот день, когда мои домашние вернутся с войны. И вот выхожу я как-то утром задать им корм, смотрю – нет одного гуся. Я спрашиваю оставшегося: где твой товарищ? А он захлопал крыльями и закричал по-гусиному: «Га-га-га» – как будто понял мой вопрос. Да только я не поняла его ответ. Ну, а потом мне рассказали, что госпожа Шиммерманн пригласила каких-то музыкантов выступить перед ее ранеными, а эти музыканты увидели моих гусей и украли одного. Вот я и сказала себе: зарежу-ка я оставшегося, пока и его не украли. И вот как раз сегодня приехал резник Алтер-Липа из Лейпцига и зарезал мне гуся. Половину я хочу послать мужу, другую сыну, а вот печенку решила дать тебе. Это у немецких офицеров заведено посылать подарки с фронта домой, но мы, слава Богу, евреи, а не немецкие офицеры, и мы посылаем подарки из дома на фронт. Пусть и тебе будет подарок.

      И вот идет человек полем, а в руке у него гусиная печенка, причем печенка, подаренная ему помимо его воли. Все любители мяса наверняка позавидовали бы мне лютой завистью. Но я себе не завидовал. Печенка эта капала кровью, а кровь просачивалась через бумагу на мою одежду. Вдобавок какие-то собаки учуяли запах крови и увязались за мной. Я нагнулся, чтобы швырнуть в них камень. Они остановились, а потом бросились врассыпную.

      Иду я, значит, с гусиной печенкой в руке и размышляю о себе и о печенке. Какое странное создание этот человек – беспокоится о вещи, которая ему не нужна, и цепляется за лишнее, чтобы у него не отняли. Есть ли конец человеческим волнениям? Вот, этих собак мне удалось прогнать, но почему бы не увязаться за мною другим? И все же я ни за что не брошу собакам то, что Малка отняла у мужа и сына, чтобы с любовью протянуть мне. Я подумал: встретился бы мне сейчас вчерашний военнопленный, как бы несказанно мог я обрадовать его этой печенкой.

      Тем временем бумага, в которую Малка завернула свой подарок, размокла окончательно. А другой бумаги у меня не было. Я оглянулся вокруг – нет ли где зеленого листа? Но вокруг росли одни лишь колючие кустики и полевые цветы, ни единого зеленого листочка. А эта печенка течет себе и течет, знай пачкает мне одежду. Я вынул из кармана носовой платок, завернул ее и свернул в сторону лечебницы.

      Мне уже не думалось ни о Малке, ни о ее подарке, ни о чем вообще, что со мной случилось со времени моего отъезда из Берлина. Одна-единственная мысль утешала меня сейчас: еще немного, и мой поезд отойдет от лейпцигского перрона, и я вернусь в Берлин и растянусь наконец на своей кровати, в своих собственных четырех стенах. Хороша ли моя комната, плоха ли, а все же находиться в ней лучше, чем мотаться по дорогам. Придя к этому выводу, я почувствовал облегчение и решительно зашагал к лечебнице, попрощаться с Бригиттой и поскорей двинуться в сторону вокзала.

      Задумавшись, я сошел, видимо, с нужной тропы. Но не так уж далеко, наверно, потому что вскоре встретил одного из раненых, и какого раненого – того самого, которого Бригитта назвала «голем». Впрочем, тот, старинный, Голем[35] был, как известно, СКАЧАТЬ