Канифоль. Наталья Сергеевна Гордеева

Чтение книги онлайн.

      Во вторник и пятницу приезжал доктор – обработать швы и проверить, как двигается её левая нога, затянутая в голеностопный бандаж. Она разрешала ему осматривать пострадавшую конечность с безучастным видом, словно предметом изучения был не фрагмент её тела, а совершенно посторонний, неодушевлённый механизм.

      – А я ожидал застать тебя с друзьями, в разгар веселья, – подмигивал доктор, склоняясь над раковиной и намыливая руки до локтей. «Чтобы сразу доложить тёте», – хмыкала про себя Соня, а вслух парировала:

      – А я ожидала, что вы будете проводить осмотр в перчатках.

      Улыбка линяла на его лице. Он подхватывал врачебную сумку, откашливался и ждал, пока ему откроют дверь. В комнате, ванной и коридоре после него расползались грязные слякотные следы.

      В ночь на субботу ей приснился кошмар: она навещает тётю в театре, в антракте, в вечер премьеры.

      Спектакль протекает вяло; зрительный зал заполнен на четверть, изредка раздаются жидкие, издевательские хлопки. Оркестр будто выкосило чумой. На сцене танцовщики еле передвигают прилипающие к полу ноги. С пируэтов валятся, после неудавшихся прыжков с грохотом приземляются вниз.

      Соня поднимается по растрескавшейся лестнице в гримёрки.

      Свет тусклый, некоторые лампочки в старообразных люстрах под потолком вспыхивают и гаснут. На женской половине нет ни кордебалета, ни солисток – одни костюмерши, молча волочащиеся из гримёрной в гримёрную так медленно, что у неё во сне начинает невыносимо тянуть под коленом.

      Дверь в гримуборную Моны приоткрыта. Из приёмника доносится невнятное бормотание – трансляция ведётся из зрительного зала, где недовольная публика делится друг с другом скверными впечатлениями.

      Соня спотыкается, опускает глаза: пропахший разогревающими мазями ковёр смят и лежит на полу буграми. Чуть дальше, наполовину высунутое из-под трюмо, коченеет тело Моны с отрубленной головой. Её искривлённые, скрюченные на паркете ноги похожи на набитое ватой трико. Головы нигде нет, но на гримёрном столике, между коробочкой с тальком и хаотично набросанными шпильками, буреет кровавая лужа.

      Соня хочет кричать, истошно вопить; выбежать в коридор и просить о помощи, но порог артистической уборной парализует её.

      Она подходит ближе. Надо бы нагнуться к телу тёти и придать ему более достойный вид, но вместо этого она вдруг зло, с размаху, пинает его носком ботинка – и просыпается от ужаса и боли. Левая нога, на ночь освобождённая от повязки, полыхает огнём: она только что лягнула стену, к которой придвинута кровать.

      К субботнему завтраку Мона приехала не одна, а с лучшей подругой, Ирмой. Встретившись с девочкой впервые, та протянула ей руку, как для поцелуя, и представилась: «Госпожа Ирма!» Соня проигнорировала её жест и тут же прослыла «невоспитанной дикаркой».

      После визитов Ирмы у тёти пропадали украшения и косметика. Влетало Соне. В её спальне устраивался показательный обыск; за ним следовал многочасовой скандал. Соня слабела и СКАЧАТЬ