ГУБА и другие армейские были. Виктор Алексеевич Савельев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ладно, батя! Не будет войны! Мы не дадим, – авторитетно говоришь ты под кислое пивко.

      Он рад, он согласен. Он кивает каждому твоему слову и мигает Марь-Ивановне, чтоб несла ещё селёдочку и пиво. Ему важно показать, что стоят за этой мраморной тумбой два служивых человека – солдатик и он, бывший боец. Но вот беда: плоха память, он тужится вспомнить и не может фамилию взводного, каких-то «Ванек» и «Петек» из его роты, он забыл даже, как звать сержанта, что гонял его чистить сортир, как сидорову козу…

      – Ах, батя! Да дался нам этот сержант, – машешь ты рукой и слушаешь его рассказы в пол-уха, глядя, как за немытым окном буфета идёт по путям, гудя, дрезина.

      Но ему во что бы то ни стало надо доказать тебе, что он служил и был таким же соколиком в погонах, как ты ныне. А тебе-то в этом буфете ничего не надо доказывать: вот погоны, форма – а твою лихую армейскую фуражку буфетчица почтительно водрузила на самое видное место прилавка… Вот так ты стоишь гоголем – военный, подтянутый и бравый – среди штатских в пузырящихся штанах и с не досягаемой для этих трудяг армейской высоты небрежно слушаешь «батю», который не знает, чем и угодить, и уже тащит из буфета леща к пиву…

      Но он прощает тебе твоё пижонство и небрежность. Он всё готов простить за возможность побыть с «солдатиком» у заплёванного столика… Ибо военная служба – это зарубка навсегда в сердце каждого мужика: её, бывало, и клянут, но вспоминают о ней с неизбывной тоской… Вот так вы и пьёте в буфете с «батей» кислое пиво битый час, он чистит на газете леща. Он суетится, он счастлив, он трогает иногда твой шинельный рукав – и улыбается, улыбается тебе шершавыми губами откуда-то из своего полузабытого далека. Потому что ты – его молодость.

      Я помню Казань…

      Помню Казань, старые улочки, скрип снега и морозный пар изо ртов, когда мы курсантским строем, с посвистом, шли в баню… Помню заснеженный, в тёмных полыньях лёд Казанки и её задрожавший под сапогами мост, на котором мы и встретили этого пьяного с топором…

      Он, шатаясь, шёл по тротуару навстречу роте, и всё дальнейшее происходило, как в дурном кино. В голове колонны, растянутой по плохой дороге, кто-то промешкал и поздно крикнул назад – в шагающие ряды, а те сразу не разобрали. Каждый взвод начинал понимать, в чём дело, лишь когда проскакивал мимо, – а дисциплина и жёсткая отлаженность марша уже не позволяли нарушить строй и остановить пьяного. Так всё это и дошло до нас, замыкающих.

      Помню, мы с мочалками в последней шеренге оторопели, когда увидели бредущего вдоль колонны мужчину с безумными глазами – расстёгнутого, без шапки, с большим кованым топором в красной руке. Помню зычный крик замыкавшего колонну майора Грачова: «Сержант! Забрать у пьяного топор!» – и оторопь, трусливую оторопь шагавшего сбоку от строя прыщавого сержанта, не нашего, правда, а того взвода, за которым мы шли.

      – Сержант, я приказываю вам! – сильно багровея, кричал толстый майор, сам вытягиваясь во фрунт. – Поч-чему не выполняете приказ?

      – Но, СКАЧАТЬ