Герои Сирии. Символы российского мужества. Михаил Федоров

Чтение книги онлайн.

      Пронесли венки.

      Прошел вперед почетный караул.

      Вот траурная процессия вышла на аллею. Впереди офицер нес портрет Романа.

      За ним снова несли венки. Потом три офицера – награды на подушечках.

      Подполковник высоко держал деревянный крест с табличкой:

      За ним офицеры на плечах несли гроб, все так же покрытый флагом, и поверх лежала фуражка, а их сопровождали четыре солдата из роты почетного караула с карабинами.

      Операторы взобрались на стенки ограждения аллеи и сверху снимали, фиксируя последние метры налетавшего тысячи километров летчика, которые подводили итог его жизни. Дальше шли священнослужители в белых одеждах, тянулась нескончаемая колонна людей.

      Молодые и старые, военные и гражданские, кто-то переставлял палочку, кто с розами, кто с гвоздиками, кто вел внучку, а один молодой человек без головного убора нес годовалого ребенка на руках.

      В людской массе прошел военный оркестр.

      Людей остановили, не доходя до могилы.

      Родственникам разрешили пройти ближе.

      В конце колонны мужчина катил велосипед.

      В форме старшего мичмана поддерживал седого усача в вязаной шапочке.

      – Я вот не знаю, как сам бы поступил… – обсуждали они подрыв гранатой Романом себя и боевиков.

      Многие не знали, кто и на какой шаг решится в этой ситуации.

      Вот журналистов, обходя колонну по снежным обочинам, провели вперед, где в стороне от могилы выстроились курсанты с автоматами.

      Все замерли.

      «Сейчас опустят гроб в могилу и прогремит салют».

      Подполковник взмахнул рукой, раздались выстрелы…

      Романа предали земле…

      Следом оркестр заиграл «Прощание славянки» и мимо расступившихся людей маршем прошла рота почетного караула.

      Я молчал. Мне хотелось пройти к шатру. Бросить свою горсть земли в могилу. Сказать слова.

      Услышать других…

      С грудной болью расходились…

      Но это не умаляло значения Романа Филипова для людей, разве что в который раз пришлось прочувствовать, что есть любовь народная.

      На следующий день я позвонил в школу:

      – Будут ли устанавливать доску…

      Но мне внятного ничего не ответили…

      Ну что ж!

      Главное – простился с Романом, а вернее, зацепил его для себя на всю жизнь.

      С ним уже жил два дня. И теперь понесу его с собой. И ничего страшного, что я не побуду на открытии его доски, где будут выступать люди, которые на похоронах, может, и были, но быстро с них ушли, а я продержался с 9 утра до 5 вечера и этим был удовлетворен. Как удовлетворены тысячи других, продержавшихся на морозе, чтобы сказать: СКАЧАТЬ