Язык его пропавшей жены. Александр Трапезников

Чтение книги онлайн.

      – Нет. Я скажу когда.

      Дверь с протяжным скрипом, словно издав горестный стон, затворилась. Они стали спускаться по лестнице.

      – Откуда ты здесь все про всех знаешь? – задал вопрос Велемир, держась за перила и осторожно нащупывая ступени: лампочка светила так тускло, что лучше бы и не горела вовсе.

      – А я живу тут, на заднем дворе, во флигеле.

      – И давно? В смысле, где-нибудь еще бывала?

      – Не помню.

      – Как не помнишь?

      – Да просто не хочу ничего такого помнить! – вырвалось у нее.

      «Это уже кое-что, – подумал он. – Выходит, есть и у нее какой-то «скелет в шкафу». Прошлое. А то тут все как в томатной банке с бычками законсервировано».

      В холле за стеклом, положив голову с кудряшками на ладони, спала администраторша. Они вышли на улицу. У входа в инвалидной коляске сидел мужичок в кепке. Огонек его сигареты уставился на них, как красный глаз.

      – Муж мой, – пояснила Катя, когда они прошли несколько десятков метров. – Переживает.

      – За тебя?

      – Зачем за меня? За Альму. Потом что это он щенков утопил. Завыл бы от тоски сам. Да немой.

      – Не твой? – совсем уж глупо спросил Велемир, поскольку стал вновь путаться в мыслях. А все из-за бумажного послания, оставленного в номере на столе. Но тут действительно все выглядело странно и нелепо. Какая-то самарская тетя ждет мужа в Юрьевце, а дети ее по ночам как очумелые носятся по гостинице, инвалид переживает о собаке, как о родной жене, хотя сам же и утопил ее щенков, а жена эта идет рядом с ним неизвестно куда. Нет, известно куда – к роднику.

      – Языка нет, – ответила на его вопрос Катерина. – На Кавказе отрезали. И еще кое-что. По мелочи.

      Велемир решил не уточнять – что именно. И вообще, больше вопросов не задавать. Все равно без толку. Лишь сейчас он обратил внимание, что за ними увязалась и какая-то дворовая собака. Должно быть, та самая Альма. Она близко не подходила, но шла, как привязанная, метрах в трех сзади. И смотрела так, словно хотела выговориться – все равно кому, хоть этим двум, похожим, вроде бы, на людей. Но она ведь тоже без языка. Как и они.

      – Лена, прости, а я ведь подзабыл, где этот родник находится, – сознался он.

      – Я покажу, – ответила женщина. – Только меня не Лена, а Катя зовут. Катерина Рябцева.

      «И чего это у меня вырвалось? Тринадцать лет никого так не называл. Видно, ночь какая-то совсем мистическая и безумная…» Ночь действительно была необычной, в Москве таких нет: совершенно безлюдно, во всех деревянных домиках погашены огни, на улице тепло, как в предбаннике, тишина густая, звенящая, словно струится со звезд. Гравий под ногами вкусно похрустывает. И, конечно же, полнолуние.

      Они шли по такой узкой улочке, что по ней можно было проехать, наверное, только на велосипеде, а если высокий человек расправит руки, то, кажется, непременно достанет ими до обоих заборов, с той и другой стороны. Домики кончились, впереди был глубокий, поросший СКАЧАТЬ