Юпитер. Леонид Зорин

Чтение книги онлайн.

      Когда мы остаемся вдвоем, Пермский покидает манеж и, слава богу, преображается. Глаза его постепенно утрачивают свой провиденциальный свет, а голос – отрешенность от прозы, подстерегающей горний дух. Передо мною – другой человек. И взгляд веселее, и тенор звонче, и сам – умнее и обаятельнее, чем был еще пять минут назад. Кладет на плечо мне свою ладонь и дружески просит моей поддержки.

      Попросту говоря, я должен исполнить роль Отца и Учителя. Для этого необходим артист неочевидного темперамента и ясно ощущаемой мощи. Ему известен мой интерес к этой фигуре и этой эпохе. Я сам рассказывал, что собрал едва ли не целую библиотеку. Словом, никто, кроме меня.

      – Да, но при чем тут Полторак? Достаточно на него взглянуть, чтобы увидеть полый сосуд.

      – Возможно. Но ведь это неважно. Мы с вами знаем, что пьеса – повод.

      Этого я как раз не знаю. Но спорить никакого желания. Дело не в личности Полторака.

      – Я не сумею его сыграть. В сущности, он меня осиротил. Во мне нет и не может быть объективности.

      Он укрощает меня улыбкой неуязвимого мудреца.

      – Возьмите пьесу и почитайте. Поживите с ней вместе день-другой.

      И доверительно произносит:

      – Скажу вам на ухо: объективность – это придуманное достоинство. Она невозможна по определению. Недостижима при всех усилиях. Попробуйте представить себе объективного родственника. Любовника. Объективного недруга. Или друга. А объективного ксенофоба? Его выдает не слово, а тон. Слово может быть даже холодно, но интонация клокочет. Милый мой, все это от лукавого. Предпочитаю открытые страсти.

      Уже прощаясь, он говорит:

      – Во мне ведь тоже нет объективности. Он истребил мою семью.

      2

      Дни неизбежных переживаний, к которым я так и не смог привыкнуть. Со всякой ролью обычно вступаешь в непредсказуемые отношения. Бывает, завязывается роман, при этом сразу же, с первой реплики. Случается, приходишь в растерянность – не понимаешь, как подступиться. На сей раз градус моих волнений выше критической отметки.

      Когда я впервые прочел диалоги этого человека без шеи, я сразу ощутил раздражение. Сдается, Глеб Пермский сделал ошибку, представив мне этого господина. Его прическа, его голова с розовыми надутыми щечками, словно пришитая к плотному туловищу, его безуспешные попытки продемонстрировать значительность – все вызвало стойкую антипатию. Мало мне моих чувств к герою, которого надлежит воплотить!

      Ольга сама читает пьесу, потом призывает на помощь Матвея, – оба стараются мне вернуть хотя бы видимость равновесия.

      – Драматизируешь ситуацию, – мягко внушает мой конфидент. – Пьеса как пьеса. Не хуже прочих. Что же до главного персонажа, то покопаться в нем – чем не манок?

      Я завожусь с полоборота.

      – Какая пьеса? О чем тут речь? Даже не понять, что за жанр.

      – Автор СКАЧАТЬ