что не изведал всех достоинств колеса. – продолжения стишка, я, конечно, вспомнить не смог. Как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Вон уже виднеется платформа железнодорожной станции, в принципе, жизнь потихоньку налаживается. Из ничем не примечательного куста барбариса вылетел злющий заражённый. Я от охреневания по поводу всей ситуации, не заметил яму, в которую, собственно, и въехал передним колесом. Не то чтобы я не ожидал увидеть тут мертвяка, но напугал он меня знатно. С трудом удержав управление, я вцепился в руль, боясь, что велосипед упадёт вместе с моей тушкой. Поставив велосипед на хиленькую подножку, я осмотрелся. Один мертвяк вылез из кустов и непозволительно быстро приближался ко мне. Несколько заражённых принялись наступать со стороны рельсов. Если бы я не был приманкой, то мог бы посмеятся над их неуклюжестью. Но я сейчас деликатес и потому – рывок! выставленный передо мной нож и я со всей скоростью пробиваю мертвецу третьего уровня лоб. Оружие я решил оставить в голове зомби, ибо сзади меня уже слышалось глухое рычание. Достав ружье с несколькими патронами, я резко развернулся к троице заражённых. Руки трясутся, а по телу пробегается стадо мурашек. Они слишком близко. Сглотнув, целюсь в сердце зомби-женщины (а женщины ли?). Отдача оружия в плече и мертвая заражённая падает на раздолбанную дорогу. Заметив, что выносливость почти восстановилась, я решаю отбежать чуть назад, в надежде, что с этого расстояния смогу сосредоточиться на убийстве двух оставшихся. Пуля летит мимо одного из них, а я, проклиная дрожащие руки, целюсь еще раз. Выстрел. Зомби молча падает наземь в лужу собственной крови. Перезаряжаюсь, осознавая, что это последний патрон. Пуля зацепила висок, но зомби, переступив велик, продолжает идти на меня. Я использовав рывок, вонзаю второй нож в живот заражённого, его кишки валятся на грязную дорогу. Тот глухо рычит, второй удар ножа попадает чуть ниже подбородка, длинны клинка вполне хватает чтобы, прошив небо, достать до мозга, зомбак, закатив глаза, падает, оставляя меня с окровавленными руками.
Станция представляет собой две старенькие платформы с двумя ларьками. На одном светится надпись «Кассы», моргая заглавной буквой «к». Второй, торгующий газетами, журналами и всякой разной дребеденью в дорогу. Именно от неё отходит небольшая площадь, куда меня ещё совсем недавно высадили из поезда «Москва-Дульцевка». До того как стемнеет, у меня есть еще часа три. Есть шанс проехать незамеченным до остановочного пункта. Туда, обычно, грибники и рыбаки ездят на ночлег. Просто замечательно. Нужно выдвигаться, пока я не стал чьим-нибудь ужином.
Путь до остановки прошёл в штатном режиме, если не считать того, что ноги от кручения педалей стали абсолютно ненужной частью тела. То, что ларёк был открыт говорило лишь о том, что после перерождения кассир ушёл на вольные хлеба. Я слез с двухколёсного друга с надеждой, что в этом поезде будет что-то стоящее. Половина стёкол выбиты, пол загажен тёмно-красной дрянью. То тут, то там валяются обглоданные кости, оторванные конечности, вещи, надо думать уже бывших
СКАЧАТЬ
