В пути. Михаил Владимирович Радугин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с холма, он чувствовал, как погружается в прохладный и влажный воздух. Прохлада хорошо бодрила, но от влажности – словно что-то откликается в организме – нестерпимо хотелось пить. Во рту пересохло, и всё никак не истреблялся этот смрад кошмарного пожарища. И это отсутствие навигаторских способностей всё нагнетало тревогу и растерянность. И постоянно вспоминалась минеральная вода, которую он вылил в дым… Но он заставлял себя сгруппироваться и направлять все силы на движение. «Задача-то простая: идти прямо на маяк, – подбадривал он себя, – надо немного потерпеть, мобилизовать все силы и… Вот скоро взойдёт солнце и всё будет ясно». Может быть, он сейчас проходит мимо селений, садов, домов… Может быть, по этой слепой случайности, он сейчас движется замысловатой траекторией мимо каких-нибудь дач, коттеджей, ферм, прудов, станций, постов. Может, они тут просто электричество экономят, а утром окажется, что он плутал в нескольких шагах от людей, и только эта незрячая нелепость не давала ему наткнуться на них. Но пока ничего другого ему не остаётся, как только терпеливо идти к единственной видимой цели. Потом, когда-нибудь потом, этот марш-бросок будет в его капитале очень дорогим активом.

      Под ногами потянулась ровная земля, зашуршала низкая трава, воздух стал суше, зарево обозначилось ярче. Он зашагал быстрее. Он побежал бы – уже совсем недалеко, кажется ещё совсем немного – и он спасён. Но он очень хорошо представлял, какие могут быть последствия, если он повредит ногу. Способность идти, передвигаться, перемещаться – это всё, что у него сейчас есть. И он шёл. Шёл, размеренным широким шагом. Во рту постоянно пересыхало и от усилий смочить слюной полость, на языке появилась оскомина. Никак не отвязывался запах гари. Боль от ожога на руке была сильной, постоянной, но он, зная, что с ожогом он ничего поделать не сможет, терпел. В темноте он не мог рассмотреть повреждений кожи, но боль физическая как-то накладываясь на эмоциональное потрясение, разрасталась и мучила не ослабевая. Но он уже умел перенаправлять боль в злость, злость на действие, движение и он шёл, пиная и эту боль, и этот страх и эту тьму, и всю эту ситуацию. Шёл, пытаясь внушить себе, что всё это мелочи, что ничего непоправимого не случилось, что пить ему не хочется, что он быстро преодолеет и эту дистанцию и все эти проблемы и всё поправит и возместит и всё будет, как надо.

      Он шёл быстро, но осторожно, готовый в каждую секунду отреагировать на любое препятствие. Но шаг за шагом, минута за минутой, его всё более угнетало то, что он никак не может определить, сколько же он прошёл, какое расстояние преодолел? Насколько он удалился от дороги, насколько он приблизился к свечению – из-за отсутствия видимых окружающих ориентиров, ему было совершенно непонятно. Это ощущение дезориентации мало-помалу перерастало в отчаяние. И постепенно ему начинало казаться, что идёт он бесконечно долго, но при этом вообще не продвинулся вперёд, никак не переместился в пространстве. А чуть позже начало мерещиться, будто он СКАЧАТЬ