Приключения моряка Паганеля. Владимир Гораль

Чтение книги онлайн.

      Вершина изумрудным льдом,

      Которую ты так и не покорил.

      Семен погиб через год, в горах на Кавказе, спасая в неожиданный буран группу неопытных альпинистов.

      Глава 8. Поэтический вечер боцмана Друзя

      Устав от гама и тесноты матросского кубрика, мы с Ленни покинули пирующих друзей и поднялись по трапу на свежий воздух. Здесь на верхней палубе мы встретили группу лирически настроенных мужчин. На круглых бухтах швартовных тросов, застеленных мягкой, чистой ветошью, у возвышения трюмного люка, накрытого чистым куском парусины, словно за столиком уличного кафе, сидели четверо. Старшина Толяныч тихо напевал что-то под перебор своей семиструнной гитары. Капитан Владлен Георгиевич, словно седобородый посажённый отец на деревенской свадьбе, солидно восседал во главе стола. Рядом старпом Савва Кондратьевич печально покачивал бритой головой в такт гитарным аккордам. И довершал эту живописную группу колоритных мужчин незаменимый и вездесущий боцман Друзь.

      К нашему с Ленни внезапному появлению компания отнеслась вполне доброжелательно. Обычно суровый Владлен заулыбался и даже слегка разрумянился, отчего стал походить на подтаявшего Деда Мороза.

      – Ситдаун, доча, – похлопал он на место подле себя.

      – О, май гад. Как он похож на мой дед Урхо! – прошептала мне на ухо Ленни.

      – Ну нет, кэп наш не такой уж и гад, – сострил я, не то чтобы слишком удачно.

      Тем временем изрядно поддатый боцман, что называется, «снял тапочки и полез в душу». Обняв нас с Ленни за плечи, он со слезой в голосе принялся причитать:

      – Ребята мои дорогие! Смотрю я на вас, и душа рыдает. Вы же классика, вечный сюжет – Рома и Юля, Орфей и Эвридика…

      Боцман еще чего бы наговорил, но мужика захлестнули эмоции, и он, всхлипнув, с влажным носом полез целоваться. Полез, естественно, не ко мне…

      Ленни, прижав к груди сжатые кулачки, со смущенной улыбкой попыталась спрятаться за моей надежной спиной. Спасая свою юную подругу от боцманских ласк, я сам бросился в его благоухающие объятья.

      – Устиныч, стихи почитаете? Что-нибудь из классиков. Свои, например, – выдал я спасительную идею.

      Бронислав Устиныч окинул публику вмиг прояснившимся взором.

      – Вальдамир! – Боцман вскинул голову и принял позу, подобающую, на его взгляд, поэтической декламации.

      – Елене, если затруднится с пониманием, все поясню сам.

      – На языке Шекспира и Бернса? – догадался я.

      – Именно! – не без вызова подтвердил благородный служитель Аполлона и открыл свой поэтический вечер: – Ода в белом верлибре, – посуровев лицом и голосом, провозгласил декламатор. Мне же, не знаю – почему, примерещилось: ода о белом верблюде.