Купола в солнечном просторе. Сергей Николаевич Прокопьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ меня животный страх напал. Ещё и фильм про Вия вспомнил. Ни раньше, ни позже…

      К женщине медсестра подошла.

      – Что с вами? – спрашивает.

      Нормальным голосом ответила, что зуд у неё под кожей.

      Медсестра:

      – Где, в каком месте?

      – Везде чешется.

      Всю ногу об кровать разбила, что-то с ногой у неё было. С кровати всё сбросила, матрац на полу валяется, подушка. На голой панцирной сетке лежит.

      Это ещё не всё в ту памятную ночку. У них как цепная реакция. В отделении выше этажом, тоже крики начались. Слышу, дежурный врач оттуда пришёл, жалуется нашему: парень орёт.

      В ту ночь практически не спал я, все молитвы, которые помнил, на десять рядов прочитал.

      На следующую ночь беспокойной женщине с вечера лошадиную дозу успокоительного дали. Не материлась, но рычания прорывались. А потом её куда-то перевели.

      На пятый день моего пребывания в больнице предложили мне в палату перейти, появилось место, но я отказался. В палате непременно попадётся хотя бы один из вечно недовольных – с утра до вечера хоть уши затыкай – всё плохо. И целый день будет зло бухтеть про болезни, операции, медицину никакушную, власти вороватые, чиновников хапуг. И так понятно, что об этом толочь. В предпоследний раз лежал с любителем анекдотов, исключительно похабных. Человек не с обочины, старше меня, начальник отдела на заводе. У него смартфон, по нему отыщет анекдот, похихикает в экран, потом начинает веселить палату, как-же не поделиться сокровищем.

      Ещё один всю дорогу свою мать ругал. Костерит и костерит. Я не выдержал.

      – Слушай, – говорю, – не стыдно, она тебя родила, а ты такая-сякая нехорошая. Позоришь сам себя. Есть заповедь Божья: чти отца и мать свою, и благо тебе будет, и долголетен будешь на земле. Не почитаешь – вот и загибаешься тут. Мать его в детстве недоглядела… Она, поди, пахала с утра до вечера тебя прокормить…

      Задело за живое.

      – Если такой хороший, – начал мне выговаривать, – почему сам здесь торчишь?

      – Тоже, – говорю, – хватает грехов.

      Все с гонором собрались. Который с матерными анекдотами, два дня дулся на меня, замечание ему сделал, и этот тоже ворчал.

      Лежал ещё дед Борис. Семьдесят пять лет. Ногой маялся и всю дорогу умирал. Полежит-полежит, и начинает кладбищенскую песню: ой – умираю, ой – умираю! С полчасика постонет, отдохнёт и снова заводит шарманку – умираю. Замучил всех.

      Был в отделении хирург, фамилия как у знаменитого хоккеиста – Дацук. Ражий мужчина, халат по спецзаказу – чехол для шкафа. Килограммов сто двадцать в хирурге помещалось. Красномордый, голос громоподобный… И с юмором… В палату зайдёт, как гаркнет, аж лампочка замигает:

      – Больные есть?

      К деду Борису однажды шагнул, навис над кроватью:

      – Что болит?

      Дед в простынь вжался, испуганно выдавил из себя тоненьким голоском:

      – Нет, СКАЧАТЬ