Антология плагиата: от искусства до политики. Владимир Алексеевич Колганов

Чтение книги онлайн.

      «Этот стих я без зазрения совести утащил у Расина, который утащил его у Корнеля, который утащил его у Ротру, который, возможно, позаимствовал его ещё у кого‑нибудь».

      Иного рода заимствование использовала Жорж Санд – сцена из пьесы Санд по её же роману «Маркиз де Вильмер» была написана Александром Дюма-сыном. Однако всё было сделано «полюбовно», так что писательницу не в чем упрекнуть.

      Если Корнель не смог обвинить Бальзака в плагиате, поскольку их разделяли два столетия, то совершенно иначе дело обстояло в конфликте между Гончаровым и Тургеневым. В одной из бесед Иван Александрович имел неосторожность поделиться с Иваном Сергеевичем замыслом своего нового романа, который позже получил название «Обрыв». Каково же было удивление Гончарова, когда через несколько лет он обнаружил в «Дворянском гнезде» Тургенева те же образы, тех же персонажей, о которых он так подробно рассказал когда-то своему приятелю. В Лаврецком он узнал своего Райского, а в Лизе Калитиной – собственную Варю. Понятно, что Гончаров был возмущён – «ограбленный» писатель потребовал у «вора» убрать из романа несколько сцен, которые явно свидетельствовали о плагиате. Как ни странно, Тургенев подчинился, хотя юридических оснований для обвинения в плагиате не было – роман «Обрыв» был опубликован только через десять лет. По-видимому, причиной такой «кротости» со стороны Тургенева стало не раскаяние, но прежде всего должность Гончарова – он занимал место цензора в Петербургском цензурном комитете.

      Прошло всего два года, и конфликт вспыхнул с новой силой – теперь Гончаров предъявил аналогичные претензии к роману Тургенева «Накануне», куда его Райский и Варя перебрались под чужими именами. На этот раз дело дошло до «третейского литературного суда», который вынес «соломоново решение» – никто из писателей в заимствовании не виноват, поскольку имело место всего лишь совпадение. Предательство приятеля так подействовало на Гончарова, что после «Обрыва» он уже не писал никаких романов.

      Фёдор Михайлович Достоевский не конфликтовал с Алексеем Константиновичем Толстым – конфликт возник в умах литературных критиков. Было подмечено, что характер царя Фёдора из одноимённой пьесы Толстого уж очень напоминает князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот». Вот мнение Исаака Ямпольского, изложенное в «Заметках историка литературы»:

      «И Фёдор Иоаннович, и князь Мышкин – последние в роду; оба люди больные, физически слабые; многие считают первого "идиотом" второго – "младенцем", о нём говорят, что он "и плотью слаб и духом", оба хотят "всех согласить, всё сгладить"; оба страшатся мира, в котором нет правды, и хотят обновить его, изменить людей, не прибегая к насилию, деятельным добром… Знакомясь с характеристиками Федора Иоанновича в статьях и рецензиях современников, ловишь себя на мысли, что думаешь не о нём, а о князе Мышкине, и наоборот: читая о Мышкине, мысленно обращаешься к Федору Иоанновичу».

      Оба произведения были опубликованы в 1868 СКАЧАТЬ