Жизнь должна быть чистой. Ауримас Шведас

Чтение книги онлайн.

      Мне важно понять, как Вы искали свой путь после окончания гимназии. Спасибо, что показали мне свои ответы на три сформулированных классной руководительницей вопроса. Читая их, я обратил внимание на одно предложение: «У меня склонность к такой области, у которой нет будущего и которую в современных условиях исследовать неинтересно». Что имелось в виду?

      Я хотела изучать психологию. Хотела глубже проникнуть в природу человека, в его мышление, в процесс формирования его характера и системы ценностей. Это, скорее всего, пришло из семьи, мама очень интересовалась психоанализом. Много об этом читала, помню на ее столе книги Зигмунда Фрейда, Карла Густава Юнга, Альфреда Адлера. Часто ездила в Вену на модные в то время семинары по психоанализу. Вот от нее, наверное, этот интерес к психологии. А может, после Холокоста хотела ответить себе самой на вопрос, где кроются корни человеческого поведения, человеческой жестокости.

      Я уже говорила, что у меня были родственники в Москве. Мой дядя – брат отца Александр Вейс – был человеком из академического мира, завкафедрой цветных металлов в московском Горном институте.

      Узнав о моем интересе к психологии, дядя предложил познакомить меня с известным тогда профессором психологии Сергеем Рубинштейном, который заведовал отделением психологии Института философии Академии наук[131]. «Что тебя интересует?» – спросил профессор Рубинштейн. Я ответила, что прежде всего психоанализ. Поскольку он был дядин знакомый, разговор был достаточно откровенным. «Знаешь что, девочка, – сказал профессор, – психология в Советском Союзе не наука. Изучать интересующих тебя авторов, писать о них возможности не будет. Не советую тебе этим заниматься!» Тем разговор и кончился. Осознав, что пришлось бы изучать не настоящую психологию, а замаскированный несколькими наукообразными положениями марксизм-ленинизм, я от своих притязаний отказалась и до сих пор благодарна профессору Рубинштейну, что он помог мне это понять.

      Самые важные решения относительно выбора жизненного пути я приняла, живя в семье доктора Моисея Браунса[132]. Ладигене тогда уже выслали в Сибирь, дети разъехались кто куда[133]. Мы, само собой, поддерживали связь, но дом был разорен.

      Доктор Браунс был человеком невероятной доброты. Он не только не брал денег с неимущих больных, но сам оставлял им деньги на лекарства. Но главное, всегда старался смотреть на ситуацию с оптимизмом. «Сломал руку – радуйся, что не шею!» – повторял он при всяком несчастье. Сам он чудом остался жив в концлагере Дахау. Рассказывал, как заболел в лагере тифом и был уже на пороге смерти, как вдруг ему в голову пришла мысль: «В конце концов, почему я должен умирать? Пусть Гитлер умрет! А я буду жить!» Тут произошел перелом, он пошел на поправку и выздоровел.

СКАЧАТЬ