Захват. Юрий Гнездиловых

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что ему дано, для семьи, рода своего совершити ценен рукотворно вещественным, говаривал брат. Песельники да скоморохи, больше половины – не то: меньше, рассудил селянин, медленно, в настрое ума, требующем сосредоточенности следуя в дол, к месту происшествия.

      Рожь, мать-кормилица, – подумал, вздохнув тако же, как лапти, порты, книжки – всякие, мерёжи, дома тож – человеческая жизнь. Ясно, не в прямом понимании, но, как бы: отродье… Перевоплощенная плоть. В общем, приблизительно так.

      Сколько положено трудов!.. Уйма. И теперь – наяву кажется!.. осталось признать: лопнула неделя; тю-тю; вычиталась, ровно медяк с прибыли, в торговом ряду, али же карманник стащил.

      Тоже хорошо; не своя. Бог дал Бог, как говорится и взял… парою кабаньих клыков. Дни – кроха человеческой жизни; малое; о чем тут жалеть? «Мелочь, но таки неприятно, – призадумался жнец: – Яко бы, так скажем: скончались. Как-то не особенно полюби, да хоть бы и день чувствовать себя мертвецом. Задумаешься тут!.. на часец. Но, да и такое не важно. Дикий кабан, выкравший неделю из жизни (собственной – не так-то и мало) в людях, на миру – полбеды… осьмушка наберется едва ль… с четверть. Можно ли прожить человеку не имея потерь? Всякие бывают… и здесь. Общая потеря чего-то, в сущности большое ничто. Да и со своею потерей, собственною можно смириться. Хуже потолоки обилья – горюшко супружницы; но. Приняли, ай нет петушка? Тощ, – вообразил на мгновенье жертвенного петела, – синь… С тем, высокомерный гордец – собинно, в сторонке гулял. (Сходное в миру: самобытность – розни петушиной сродни). Так себе; петух как петух. Только-то и ценного в нем: заклан вовремя, ровнехонько в полночь; как же. И еще хорошо: сам – без головы – побежал. Странно получилось!.. как так? – Вершин, озадаченный гмыкнул. – К жертвенному камню пустился, как бы, у ворот передумав. Чем передумывал – неясно; мелочь. Да не все ли равно? – скажем, сгоряча удружил».

      Чувствуя, что так говорить, даже про себя не годится потому как грешно, Парка недовольно поморщился, поймал на ходу, подле свинороин лягушку, испустил хохоток и, позабыв о раскаянии тронулся вверх.

      «Чаем, наведут на обидчика, – подумал вверху: – Тощ? Важно ли? Поклон как поклон!.. В сумерках – умеренно синий».

      Кто же-таки все же содрал: некий переводчик? гуляй? писарь? – промелькнуло у Парки чуть ли не в пятнадцатый раз. – Впрочем, сукноносец не мог. Сам, дурья голова пострадавши. К свеинам забрался, колпак!

      Вспомнив злоключения тихвинца помор усмехнулся. – В бранники едва не попал… в пешие. Сумел отвертеться. Дескать побывал, на коне, воином, в литовскую брань чуть ли не у самых европ; где-то у Смоленска велась. Накушался де, воин, а тут – что и от кого боронити: гавань? Чужаков – от своих? В чем-то, разумеется прав. Что ж к сельскому труду не пристал? Чо не согласился докапывать, за крепостью ров? – можно бы, за деньги наняться. Видимо, не то на уме. Торговать – не целину подымать, с коробом – значительно легче, – промелькнуло в душе. – Видели таких, не один… Разве от землицы уйдешь? Коробейничество СКАЧАТЬ