Полина Прекрасная (сборник). Ирина Муравьева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ как ей поскорее добраться до дому. Потратив на поиски долгое время, свирепый, как Зевс, Луис вспомнил про Клаву и с пеной, собравшейся прямо у губ, – густой, словно серая пена прибоя, – вернулся к себе в главный корпус.

      Отчаяние говорило ему, где можно найти сейчас подлую Клаву, с которой он не собирался рожать, воспитывать и обучать ее деток, совсем не желал вести лгунью к венцу, а после катать на машине в Париже. На кухне, куда он пришел, ее не было. Но Луис, охотник кенийского леса, учуял Березу сквозь плотную дверь, как племя бакига и ночью и днем всегда чует зверя в нехоженой чаще.

      Беременная почивала на койке, уверившись в бегстве ничтожной Полины, раздавленной ею сегодня в столовой. Увидев вошедшего, Клавдия вскрикнула.

      – О мерзко! – сказал ей суровый студент Лумузин.

      – Что мерзко, Луизик? – спросила она.

      – Ребенок в тебе не меня! Ты – Гадкая Злая!

      – А чей же ребенок?

      – Ребенок Гамюка и Дабуламанзи!

      «Тогда, значит, их у меня сразу два!» – сверкнуло в мозгу Гадкой Злой.

      Но вслух она громко сказала:

      – Тебя, Лумузинчик. Я верная женщина.

      От негодования он пошатнулся и русский язык засорил африканским.

      – Ку! – вскрикнул он дико. – Ку! Чу! Рас! Ку! Чу! Пум-пум!

      – Луизик? – закрывши на всякий случай живот одеялом, спросила несчастная Клава Береза. – Какое «пум-пум»? Что такое: «пум-пум»?

      – «Пум-пум», – прохрипел ей свирепый Луизик, – есть срачное место! Вот это: «пум-пум»!

      – Какие слова-то… – промолвила Клавдия. – Откуда слова-то такие берутся?

      – Молчи! Карасата ма бу!

      Признавшись на камба (язык его племени!), что больше не может, он начал душить ее черной рукою. Но Клава была хоть уже на сносях, однако не хилая, рыхлая девушка. Она изловчилась, боднула коленом, удачно попала куда-то, и он завыл, зарычал, закипел и затрясся – кровавые искры посыпались густо, – а Клава кричала благим матом так, что сразу сбежались: вьетнамская комната, монгольская комната и три бурятки. Под этими дальневосточными взглядами Клава, хрипя и рыдая, подставила шею под крепкую ледяную струю. Вся шея ее была сплошь в синяках.

      – Ай! Ай! – закричали бурятки. – Ай, что!

      – Любимый душил, а вот недодушил, – ответила Клава, дрожа мокрым ртом. – Видали, какие дела?

      Дисциплинированная вьетнамская комната переглянулась с дисциплинированной монгольской, и старосты обеих комнат (один в синих тапках, другой в сапогах, расшитых узорами, очень богатых!) куда-то исчезли.

      Студент Лумузин, рыча, и скуля, и стеная от гнева, поскольку он недодушил до конца, и вырвалась Гадкая Злая, и дышит, вошел смело в кухню к различным народам.

      – Ай! Ай! – закричали бурятки. – Не друг!

      И быстро закрылись большими руками. Кенийский студент СКАЧАТЬ