Охотничьи рассказы. Владимир Бахмутов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ така высота не спасет. Каво там, все одно – достанет. Однако, езли винтовка справна, стрелок добрый, да с умом, то можно, конечно, и медведя положить.

      Сидьба-то обычно на солонцах делатца. По нашему солонцы – это куды козы, да гураны* приходят, чтоб, значит, соль грызть. Ну и медведь тоже ходит к солонцам. На их, – на коз тоисть. Караулит, значит, – скрадыват.

      Ну вот, сидит дедушка, смотрит. Уже заполночь. Ране часов-то не было, – по звездам время узнавали. Примерно, конешно.

      – Сижу, грит, – это дедушка потом бабке-то рассказывал, – слышу: в кустах затрешшало. Приготовился, – винтовку скинул, на сошки поставил, снял с предохранителя, жду. Никаво не видно. Вдруг ближе кусты затрешшали – гуран выходит на поляну. Да ладный такой, крупный, рожки на три отростка, – в лунном-то свете хорошо видно. Ну, думаю, надо брать! Я его «хлоп»! А он отскочил, да – «ха-а-ав»! Это гуран-то.

      – А Порфентий, – дедушка-то мой, – мимо не стрелял. – Прохор Астафьевич помолчал, подбросил в костер сушняку. – Не было такого. А тут, вишь, ушел гуран-то. Об дерево посарапался и ушел.

      – Гляжу, грит, другой идёт, и опеть к той же березке. Опеть стал сарапаться об её. Я его «хлоп»! А он – «ха-а-ав» и опеть отскочил. Я, грит, сижу и думаю: куды же это я стреляю? Сроду так не стрелял.

      Еще маленько посидел, – опеть гуран идет мимо соли. Снова, – «хав, хав». Я, грит, его два раза стрелил, – опеть мимо. Он так и убяжал. – Прохор Астафьевич вновь замолчал, поправляя костер. Языки пламени взметнулись вверх, охватывая стенки чайника.

      – Вот совсем стемнело, заморочачило*, луны не видать. Дедушка-то и думат: – таперь ково дожидать? Ково я таперя настреляю? Таперь, думат, ночевать надоть, а скрадывать – завтре. Вдруг слышит: с гольца шум. Ближе, ближе. Кусты затрешшали, зашевелились. Выходит медведь на поляну. Стал, и на его, – на дедушку-то, – смотрит.

      Хотел дедушка стрелить, – руки не подымаются! Отнялись, и все тут! Ни крикнуть, ни двинуться не может! Как вспомнил про сошку-то, так меня, грит, холодным потом и прошибло! Ну, думаю, – конец пришел!

      А медведь как рявкнет, – только лес зашумел, да заухал! А дедушка-то уж нашто бесстрашный был, а тут, грит, не помнит, как и с сидьбы скатился, – слетел на другу сторону, да прытяком рванул из тайги до дому, токо так!

      А, ить, от Сенной-то пади* до нашей деревни верст пять али шесть. Никак не мене! Да ить лесом, – там и листвяг* на марях*, и гнилой березник, и осинник. Всяко там: и ломы*, а по курумнику* – багульнику много и ольховых кустов, – трушшоба однем словом. Да ить не по ровному месту, – хребтами! Ты знашь, поди, за Нарымом*-то каки падушки, – круты, да глубоки, о-ё-ё! Да потемну! Как токо глаза уберег!?

      Прибёг дедушка к дому сам не свой. А бабка-то ему и говорит:

      – А я тебе што говорела, – не ходи, раз сошку изломал. Дак ты пошел, не послушал меня, ишшо и шаперился. Ты пошто такой-то?

      Назавтре дедушка встал поране. По-тихому за деревню отошел с винтом*. В пятнышко СКАЧАТЬ