Девятый класс. Вторая школа. Евгений Бунимович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в Москву, выяснилось, что наша Фаня – не только учитель литературы, но и лучшая пионервожатая Литовской ССР, углубленно изучающая с учениками биографию Дзержинского. Да и ладно бы, чего в жизни не бывает, но на Красной площади, куда мы толерантно сопровождали дзержинцев-переростков, одна девица разрыдалась прямо на могиле железного Феликса. До натуральной истерики. Я не знал, куда деваться.

      А в той литовской поездке с нами была еще и юная жена Мозганова, немногим старше нас, – не знаю, какая по счету. Не знаю толком, сколько их всего (≥ 5?). Еще больше у него детей. Со всеми, по-моему, он в хороших отношениях. Если на какой-нибудь тусовке ко мне подходит незнакомая девушка и говорит: «Здравствуйте, я дочка Якова Васильевича, вам от него привет», – я не удивляюсь. Удивляюсь, если давно от нашего классного нет таких приветов.

      Бегемот и другие

      Мы поступили все же в математическую школу, и математики у нас было очень много.

      Нас учили самой что ни на есть высшей математике – согласно или уже не во всем согласно идеям создававшего математический профиль школы И. М. Гельфанда, одного из крупнейших математиков столетия. Гельфанда мы в школе уже не застали, но следы его пребывания еще были заметны.

      Лекции нам читал (и кстати, неплохо) профессор-математик по прозвищу Вовуля. Приходил он на лекции в разной степени поддатости, а когда перед выпуском понадобилась его подпись на рекомендации в МГУ, Вовуля исчез вовсе. На след меня навели студенты, и я настиг его у стойки ресторана «Гавана».

      Сами студенты вели у нас семинары. На семинарах кто хотел – учился, кто не очень – не очень. Наши девчонки кокетничали со студентами напропалую, особенно на зачетах по математическому анализу. Студенты были с мехмата, лишь на два-три года старше нас, они терялись, смущались, краснели и практически сразу отпускали коварных девиц с заветными «зачетами». А мы сидели часами, мучились, решали трудные задачи, незаметно смахивая с изможденных лиц скупые мужские слезы.

      Уроки по школьной математике вел флегматичный учитель Алексей Петрович Ушаков, которого все именовали Бегемотом – и точнее его не назовешь. Дело тут не только в изрядном внешнем сходстве. Грузный и грозный, иногда Бегемот бывал даже добродушен, даже остроумен, но добродушен и остроумен именно так, как может быть добродушен и остроумен бегемот.

      Задавал он помногу, между номерами домашнего задания любил ставить не запятую, а тире. На попытки оправдаться, что просто не успел сделать все, что задано, произносил неизменное: «Не успел – значит, неуспевающий».

      В теорию Бегемот особо не углублялся. Наличие аксиоматики объяснял незатейливо: «Что-то надо же принять за очевидный факт». Готовил нас к поступлению занудно, но достаточно эффективно. Особенной любовью у него пользовалась не менее, чем он сам, занудная книжка «Логарифмические и показательные уравнения и неравенства» автора со смешной фамилией Бородуля, личным знакомством с которым СКАЧАТЬ