Машины даже не успели как следует погудеть, а мотоцикл уже пересек проезжую часть и, преодолев пятиметровый тротуар, с ревом вылетел за его пределы.
Высота моста была около тридцати метров, и увлекаемая весом двухсоткилограмового железного коня, я бомбой плюхнулась в Москву-реку.
Не успела вода просочиться в шлем, как на зубах заскрипел песок, который посыпался из него, как только я сорвала с себя шлем.
Прикрыв глаза от яркого света неизвестного происхождения, я огляделась, но в хранилище мертвых душ все было глухо, и ничего кроме черного песка и невыносимой жары в месте, где не было солнца, не наблюдалось.
Души попадали в него после смерти и пребывали там вплоть до перерождения, а черный песок был тем, что оставалось после душ, которые по тем или иным причинам не могли переродиться.
Поднявшись на ноги, я сняла перчатки и растегнула курточку. Вход в пристанище мне еще предстояло найти, а для этого лучше было не стоять на месте.
В прошлое наше с Игорем посещение этого милого местечка мы бродили по нему достаточно долго, прежде чем попали в само пристанище, но тогда мы не знали, что нужно было искать, я же теперь знала это наверняка.
Сопровождая каждый шаг тщательным притоптыванием, я медленно продвигалась вперед. Пот скатывался градом, и я уже собиралась снять куртку, когда моя нога вступила в лужу.
– Наконец-то! – облегченно вздохнула я, поставив вторую ногу в подходивший водой песок.
Постепенно проваливаясь в невидимое отверстие, он исчезал, и лужа становилась все обширнее и глубже. Когда же ее уровень дошел до груди, меня с силой дернуло вниз.
В нос ударил запах свежей, влажной от росы травы, аромат жасмина и диких роз, и, конечно же, тонкий аромат яблоневых деревьев, растущих справа от меня.
Монахи трудолюбиво ковырялись в саду и пропалывали овощные и ягодные грядки, и только один из них, стоявший в тени часовни с небольшой колокольней, терпеливо ждал, когда его заметят.
Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, стояла черноволосая девчонка с разноцветными глазами, в которых стояли слезы.
– Он здесь? – с надеждой спросила, обнимая сестру Игоря. Сердце болезненно сжалось, хрустнув ледяной коркой.
Надя отстранилась и вопросительно посмотрела на брата Иннокентия, пухлого монаха, мрачно подпиравшего стену часовни.
– Нет, Нина, – печально ответил он, – но мы тебя ждали. Пойдем во внутрь. Нам предстоит разговор.
Проглотив подступивший комок боли, разочарования и страха, я позволила Наде взять себя за руку и увести следом за братом Иннокентием в часовню.
– Вы СКАЧАТЬ