Пути Голгофы. Алекс Маркман

Чтение книги онлайн.

      – Оставь его, Аристофан, – вмешался Симха, обращаясь к командиру, как к старому знакомому. – Он сам уйдет. Он не здешний, нет у него здесь дома.

      – Никто не может командовать мной, кроме самого Бога, – продолжал возмущаться Ешуа. – Не боюсь я никого: ни вас, ни римлян.

      Он отвернулся от Аристофана и подошел к воину, левая рука которого, обнаженная до плеча, была неумело перевязана выше локтя окровавленной тряпкой.

      – Как тебя зовут? – обратился он к раненому.

      – Натаниель. А тебе что?

      – Дай мне посмотреть твою рану. Она совсем свежая, сегодня утром перевязанная, и сделано все наспех. Может начаться гангрена, и тогда недолго тебе жить.

      Наступила пауза, во время которой из нескольких дворов донеслись вопли протеста. Повстанцы, как видно, забирали у хозяев больше, чем они были согласны. Отчаянно блеял ягненок – его схватили крепкие руки.

      – Ты верно говоришь, – почти дружески ответил раненый. – Сегодня утром мы столкнулись с римскими конниками. Их было с десяток – всех убили, но вот один успел меня ранить. Ничего не поделаешь – война.

      Ешуа ничего не ответил. Он подтолкнул Натаниеля к камню, и тот сел, повинуясь легкому нажатию руки на плечо. Ешуа осторожно снял грязную повязку и внимательно осмотрел открытую рану. Порез, хоть и глубокий, не проходил через артерию. Его края были покрыты толстым слоем черной, ссохшейся крови. Ешуа достал из своего мешка кожаный сосуд с водой, смочил ею чистую тряпку и стал промывать рану. Раненый не морщился и не протестовал, как будто не испытывал никакой боли. Он с любопытством наблюдал, как рана становилась чистой снаружи и внутри, и вновь закровоточила. Ешуа достал из мешка листья каких-то растений, закрыл ими пораженное место, потом вытащил матерчатую ленту и тщательно замотал рану.

      – Старайся не напрягать эту руку по крайней мере пять дней, – посоветовал он. – Нужно, чтобы рана затянулась, срослась. Вот тебе немного листьев – заменишь старые при перевязке, но промой ее перед этим.

      Ешуа перекинул мешок через плечо и зашагал по узкой, пыльной улочке прочь от синагоги, не обращая внимания на повстанцев, торопливо несущих из домов захваченное. В конце улицы вопли уже смолкли. В проемах распахнутых ворот можно было видеть суетившихся, расстроенных хозяев. Во втором доме с конца – он был один из самых маленьких – калитка была полуоткрыта. Там стояла она.

      – Зайди к нам, рэбэ, – пригласила женщина, отступая на шаг и пропуская его.

      – Как тебя зовут? – спросил Ешуа, переступая порог и оглядывая тесный двор. На земле в беспорядке была разбросана солома; ослик что-то равнодушно жевал в углу; каменная ступа для молотьбы зерна, со сколами по краям, торчала как могильный памятник на грубо сколоченной деревянной подставке. Пахло навозом, нагретым сеном и свежевыпеченным хлебом. Рой назойливых, кусачих мух раздражающе жужжал над самым ухом.

      – Мирьям, – представилась СКАЧАТЬ