к заговору видных руководителей сухопутной армии была сделана. Она провалилась, так как некоторые из них не могли преодолеть в себе нерешительность против того, что – пусть это объясняют, как хотят, – с точки зрения буквы закона было мятежом и государственной изменой. Другие считали, что все это тяжело отразится на и без того серьезном положении на фронте, и очень низко оценивали шансы на удачу. Если учесть, что войска тогда в подавляющем большинстве слепо верили в Гитлера, что многочисленные эсэсовские соединения были его верными слугами, что следовало рассчитывать на положительное отношение к Гитлеру со стороны авиации и военно-морского флота, то станет понятно, как приходилось опасаться непредвиденных внутренних раздоров в обстановке войны. Может быть, непосредственно после катастрофы под Сталинградом и под ее свежим впечатлением зажигающий подвиг захватил бы колеблющихся, сделал бессильными протестующих, и немедленно начавшееся разъяснение убедило бы большинство людей в необходимости акта насилия. Все же следует представить себе все мучительные колебания против такого акта и отнестись к ним с уважением. Во всяком случае, оглядываясь назад, вряд ли можно закрыть глаза на тот факт, что военным руководителям тогда предоставлялась последняя возможность в сложившемся тяжелом положении добиться такого политического разрешения, к которому так или иначе неизбежно привел бы общий ход событий. В будущем вследствие подорванного доверия к высшему командованию должны были постоянно возникать конфликты морального и военного порядка. Вне всякого сомнения, каждый считал своим долгом оказать вверенным войскам в их тяжелой борьбе всяческую помощь и поддержку и оградить их от всяких сомнений, которые он тщательно скрывал и выражал только в самом узком кругу. Многие упорно стремились в случае необходимости под собственную ответственность спасать от бессмысленных жертв свои соединения и требовать от них самопожертвования только тогда и там, где этого требовала общая обстановка. В результате целый ряд видных военных деятелей был смещен со своих постов. Гитлер, возможно, чувствовал скрытое недоверие со стороны широких кругов высшего военного командования. Он стремился устранить его тем, что оставлял на высоких постах только таких людей, от выдающихся военных способностей которых, по его мнению, нельзя было отказаться; впрочем, невзирая на общий срок службы и на нормальное продвижение, он все чаще назначал на руководящие посты тех, кому оказывал личное доверие, полагая, что они сохранили в него веру.
На подборе кадров также отрицательно сказалось отсутствие подходящего энергичного главнокомандующего сухопутной армией, который бы заботился об однородности офицерского корпуса и тщательно изучал характер и возможности лиц, назначаемых на крупные командные посты. Начальник управления личного состава не мог этого сделать, так как он целиком и полностью зависел от Гитлера.
