1937. Контрреволюция Сталина. Андрей Буровский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в Великой войне. Почти все ее политические силы перестали считаться «своими» в Европе. Разве что меньшевики и эсеры еще вызывали какие-то родственные чувства и хоть какое-то понимание.

      Белых же считали «реакционерами» и патологическими монархистами.

      Красных… Одни ими восхищались, но строго на расстоянии, – как великими экспериментаторами. Другие их панически боялись. Третьи принимали, как новое правительство России: без оценок. Но никто больше не считал Россию «такой же, как все», и не считал одной из стран Европы.

      О жестокости Гражданской войны

      Никакая война и никогда – не пикник и не школа гуманизма. В любой воюющей армии могут добивать раненых или расстреливать пленных.

      В действующей армии расстреливают своих же собственных мародеров, трусов и дезертиров. А это ведь тоже жестоко.

      Полковник К.И. Рябцов, командовавший московским гарнизоном в критические дни октября 1917 г., был позже расстрелян белыми за преступную бездеятельность, которая помогла красным захватить город.

      Кровавых сцен хватает в любой книге о Гражданской войне. В том числе написанных белыми. Хотя бы: «…после короткого боя мы взяли Акимовку, где уничтожили отряд матросов-коммунистов, ехавших эшелоном в Крым.»[6]

      Ну, кто такие «матросы-коммунисты» и зачем они едут в Крым, – особый вопрос. Согласно морали цивилизованного общества и любой законности, место этим типам было, в лучшем случае, на каторге. Но сцена, бесспорно, кровавая. Легкое слово «уничтожили», произнесенное мимоходом, производит тяжелое впечатление.

      Еще больше такого рода сцен в книге Венуса. У него подробностей побольше: «Поручик Горбик пристреливал раненых курсантов»[7]. Или: «расстреляли поручика Кечупрака, в панике сорвавшего с себя погоны»[8].

      С.Г. Пушкарев описывает, как 12 июня 1919 года наблюдал необычную картину: «множество окровавленных трупов в исподнем белье. Многие узнали в них членов железнодорожной «чрезвычайки», не успевших уйти и захваченных белыми прямо в здании вокзала. Зрелище было тягостным и омрачало радость освобождения от гнета ленинской опричнины»[9].

      Это – о расстреле очевидных извергов харьковского ЧК, который сохранил жизнь многим, кто бы мог стать их жертвой.

      Или вот: «война шла жестокая, бесчеловечная, с полным забвением всех правовых и моральных принципов. Обе стороны грешили смертным грехом – убийством пленных. Махновцы регулярно убивали всех захваченных в плен офицеров и добровольцев, а мы пускали в расход пленных махновцев.

      Я со своими «интеллигентскими нервами» был бы неспособен убить сдавшегося в плен безоружного человека, но видел своими глазами, как наши люди творили это злое и кровавое дело.

      А что было делать с пленными? Мы вели «кочевую войну», у нас не было ни опорных пунктов, ни укрепленных лагерей, где мы могли бы содержать пленных. Отпустить их на волю было бы неразумно, ведь они непременно вернулись бы к своему СКАЧАТЬ