«Уцелевший» и другие повести. Павел Костиков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ голыми. Они обнялись, закрыли срамные места старыми виниловыми пластинками, которые на Тёминой даче валялись во множестве, Пух надел шляпу, и Митя Лизкин их щелкнул. Серафим сидел в голубых джинсах, босой, голый по пояс на древнем диване, прислонившись спиной к стене, потягивал пиво и смеялся, глядя на них.

      За окном начался дождь. В дом вбежал Кот и спросил: «Фим, у тебя есть зонт?» «Есть, – ответил Серафим. – А тебе зачем?»

      …В темноте, под проливным дождем, Кот, мокрый насквозь, переворачивал шашлыки, а Серафим держал зонт над мангалом, чтобы не залило огонь. Зонт еще долго после этого приятно пах костром. Шашлыки потом ели все вместе, очень весело.

      …Серафим сидел со скучающим видом, подыгрывал себе на гитаре и в сотый раз старательно выводил голосом:

      Хорошо бродить по свету

      С толстым х…ем за щекою,

      И еще один для друга

      Взять с собою про запас…

      Его попросили что-нибудь спеть, а что-то серьезное он петь не хотел, поэтому и вспомнил песню поглупее. Саша встала перед ним – низенькая, раскосая от «Киндзмараули» еще больше, длинные, до поясницы, русые волосы распущены. Смотрит лукаво, улыбается, глаза горят, облизывается от сладкого вина. Зажала струны рукой.

      IV

      Машинист зарубает Вивальди,

      И музыка летит меж дерев.

      В синем с золотом тендере вместо угля –

      Души тургеневских дев.

      «Из Калинина в Тверь»

      Екатерина-с-Песков у нас считалась звезда,

      Пока заезжий мордвин не перегрыз провода…

      «Нога судьбы»

      С.Я. глядит на земляков

      Как красна Марфуша сидит С.Я. на нижней полке, вставив локоть в выдвижной столик, подперев щеку кулаком, отвернув голову в окно. Зеленый железный «… – Москва» длинно затормозил, встал как вкопанный, сбросил мышечные зажимы и долго выдохнул. Теперь стоял, продыхивался, восстанавливал дыхание. Вот постоит, чуть восстановится – и опять побежит, за собой потащит, профессионально шумно выдыхая. Теперь же стоял, потряхивая мышцами, – самовлюбленный, самоуверенный и недовольный, – но силы копил: был-то ведь опытный…

      Сверху-наискосок-вниз лился отзревающий оранжевый свет заката и приземлялся на чужую обычную безымянную станцию. Ранее незнакомые С.Я. люди входили в здание чужого вокзала, выходили из него, проходили под окнами внизу. «Они какие-то другие, – думает С.Я, – не то, что у нас. А ведь тоже, бля, земляки… россияне!»

      Серафим лабает

      В доме темно. Свет падает сверху в окно от фонаря на улице. Серафим поет серьезные песни, а все его слушают. Хотя почти все уже подремывают.

      Серафим пел «Белую гвардию».

      Когда ты вернешься, все будет иначе,

      И нам не узнать друг друга.

      Когда ты вернешься…

      А я не жена и даже не подруга.

      Когда ты вернешься

      Ко мне, так безумно тебя любившей в прошлом…

СКАЧАТЬ