Малолетка. Костя Пекинец

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ который сидел на трассе, принимал и отправлял почту. Он рассказал мне о пришедшем из черной хаты письме, в котором ребята соболезновали всем попавшим в заточение пресс-хаты и рекомендовали нам ломануть батька. Для этого предлагалось вскипятить воду и, если есть, добавить в нее подсолнечное масло, затем во время сна вылить эту жидкость на лицо батьку, вооружившись заранее заточкой. Батек по сценарию должен был издать такой крик, что охрана прилетит быстрее, чем торпеды проснутся.

      Об этом письме он рассказал только мне, как бы намекая. Но я, конечно, не был готов к такому. Видимо, еще мало прожил в камере и мое недовольство было не настолько сильным, чтобы изуродовать ублюдка.

      Трассовой, видимо, пожалел меня и в ответном письме в черную хату написал обо мне. Мол, заберите парня, а то он хатой ошибся. На следующее утро опер зашел в камеру и спросил при всех:

      – Хочешь к блатным переехать?

      – Да, хочу!

      – Собирай вещи!

      Батек уже успел положить глаз на мои туфли, поэтому очень рассердился и что-то фыркнул, когда я, ехидно улыбаясь, завязывал шнурки.

      Спасибо тому парню. Я не помню ни его имени, ни лица. Но, видимо, он спас меня, так как знал, что я следующая овца, которую готовят на заклание, и вовремя помог. Думаю, ему сильно влетело за это.

      Глава 5

      Бунт

      Если тюрьма не учит заключенного жить в обществе, она учит его жить в тюрьме.

Алан Бартолемью

      Дверь камеры № 137 открылась. Здесь было намного больше людей, человек двадцать на такую же восьмиместную камеру. Никто не спал, как будто все ждали меня, ждали моего освобождения.

      Оказывается, тюрьма бывает разной. Даже в заключении люди могут жить очень комфортной жизнью или, напротив, власти могут помещать тебя в более худшие условия. И никто не знает, что скрывают стены СИЗО.

      Как только я зашел и за мной закрылась дверь, все спрыгнули со шконок и радостно приветствовали меня. Потом, тесно сев на корточки по кругу, заняли все пространство камеры и пустили по кругу чифирбак.

      Глотая горький чифир и закусывая грохотульками (леденцы-подушечки, названные так, видимо, за звук, с которым их приходится есть), все смотрели на меня, ожидая рассказ о той камере, которая была буквально напротив.

      В их сознании я вернулся из другого мира. Из злой заколдованной страны, о которой ходит много легенд. Но никто не знает наверняка, потому что оттуда никто не возвращался.

      Я не понимал их возмущения на мои рассказы о быте пресс-хаты, так как думал, что эти правила общие для всей тюрьмы. Кто-то начал говорить, мол, если бы я там был, то ломанул батька; другие подхватывали, придумывая сценарии, в которых они выглядели рыцарями, героями, а батек – поверженным драконом. Но их там не было, а попади они туда, не уверен, что им удалось бы сохранить эту смелость.

      Шли дни, дни превращались в месяцы, менялись лица, кто-то уходил на этап, получив срок, кого-то переводили в другую камеру. Нас часто тасовали между камерами, СКАЧАТЬ