Тень. Андрей Владимирович Глазков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ осторожный шаг назад, ускорение процесса поглощения навернопищи, в конце судорожный кашель, сильный, очень. Я боюсь, что и тут случится непоправимое, что меня забрызгает навернопищей/навернослюной. Такие михалычы жрут убивающее их, запивают сожранное бутылками раствора соды или, если есть деньги, то тратят на аптечный антацид, который таскают с собой везде, грызут его горстями или пьют огромными глотками, делая все, что в их силах, лишь временно решить проблему. Временно, ибо уже через пару сигарет они будут жрать что-то снова, что-то схваченное со стойки бара в дешевой забегаловке, с витрины жуткого прилавка в переходе метро, с прилавка готовой пищи в гастрономе, свято веря в нормальность этих действий.

      Михалыч. Проводник несвободы. Душегуб мечты. Никогда не был маленьким. Никогда не был игривым. Никогда не смотрел на небо, чтобы забыться в облачных играх. Всегда прав. Всегда правилен. Всегда строг. Суров через край. Чрезмерно.

      Михалыч. Фотографии без улыбок. Всегда сжатые губы, чтобы не выпустить облако луково-чесночного, разъедающего и окисляющего. Даже цветные фотографии Михалыча выходили черно-белыми при печати. Глаза, пронзающие отсутствием беспокойства касательно отсутствия беспокойства. “Отсутствие” как философия жизни. “Не определяться” как глобальное видение своего места в бытии. Толстый палец ковыряет в носу, смахивая на пол лишнее. Хозяину явно легче.

      Михалыч. Стекающее к груди лицо. Следы от лоботомии – маленькие шрамы по бокам лба. Протухшее брюхо. Шипящее слово “ептить”, выдыхаемое раз в девять выдохов. Сага об утомленном отсутствием усталости. Свободный от всего, кроме страха оценки. Возможно, излишне тревожный, если возникает риск разделения его питания с другими. В момент, когда в сторону пакета с едой случается жадный взгляд прохожего. Не говоря уже про прохожего в погонах. Ох как эти люди с твердыми корочками, проткнутыми латунными пинами в виде звезд, однако вошли в жизнь нашу… Как их много в мыслях наших, страхах наших, волнениях и тревогах наших. Михалыч не имел миссией борьбу с этим. Ни внешнюю, ни внутреннюю. Лишь простое установление контроля над ситуацией при малейшей возможности установить контроль. Унизить. Сломать. Любимые глаголы. И освободить свою пищу от любых посягательств любых окружающих Михалыча существ.

      Михалыч. Заросшая волосами шея, желтый воротник когда-то черной рубашки, блестящие колени на брюках в местах, куда он ставит свои локти в период медитационного сидения с газетой в комнате 00. Каждые три часа он так медитирует. Он направляется в эту комнату медленно, спокойно, почти божественно, словно и правда не спешит, словно и правда у него нормально работает желудок, словно он сейчас просто сядет за стенкой и не взорвется там своей истинной природой, расстреливая бытовое сознание пронзающей истиной.

      Я видел эти походы, я начал сверять по ним время, посчитав что я уже провел более 18 часов в комнате рядом, запертый, прикованный черными ментовскими наручниками к пустившему корни в бетонном полу металлическому табурету. Это если считать время, когда я был в сознании. Время, в ходе которого СКАЧАТЬ