Верещагин и другие. Роман и три пьесы для чтения. Марина Королёва

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дорогой мой! Я сейчас, загляну к ректору, он был один, но подождите, я обязана спросить…

      Я не стал садиться, и правильно сделал. Секретарша тут же вышла ко мне.

      – Можно, заходите.

      Я вошел. Ректор уже вставал мне навстречу из-за дубового своего стола. Странно, ректор консерватории – а за столом, как в ЦК партии, вдруг подумал я, с зеленым сукном. Сидел бы уж за роялем, что ли… Чушь, какая чушь, одернул я себя, нашел о чем думать.

      – Профессор, дорогой мой, здравствуйте! Как наше драгоценное здоровье?

      С ума он сошел, что ли? Или это все-таки я потихоньку схожу с ума? Какое здоровье, при чем тут здоровье?

      – Спасибо, я здоров. На занятия вот пришел. А что там с моими занятиями?

      – С занятиями? А что с ними такое?

      – Их отменили.

      – Отменили? Кто? Ах, ну да, занятия ваши сегодняшние. Да-да. Тут такое дело, Профессор…

      Он обвел взглядом кабинет, избегая смотреть мне в глаза.

      – Давайте-ка мы с вами на диванчик присядем.

      Диванчиком он называл громадный диван черной кожи, сталинского покроя, я ненавидел такие, сам не знаю почему. Как будто диван может быть в чем-то виноват. Мы сели, не спорить же. Ректор продолжал молчать, он явно искал слова.

      – Послушайте, – тут уже я устал ждать и пошел в наступление, – что это все-таки за чепуха с отменой занятий? Я же позвонил вчера, сказал, что здоров, что я выхожу на работу. Меня студенты ждут, мы и так потеряли с ними много времени, нам наверстывать надо.

      – Профессор, – ректор сгруппировался, – а что это за Концерт вы сейчас пишете? Если не секрет, конечно. Но боюсь, это уже не секрет.

      По спине у меня потек холод. Теперь уж я собирался с мыслями и с силами, чтобы не выдать себя одним каким-нибудь неверным словом.

      – Вы же знаете, я всегда что-то пишу, на то я и композитор. У меня и в дипломе так было написано.

      Ректор первый раз за сегодняшний день улыбнулся было, но быстро снял с лица улыбку.

      – Нет, я про последнее спрашиваю. Вот прямо сейчас что вы пишете? – мягкая вкрадчивость ушла из его речи, он был уже настойчив.

      Ненавижу. Да как же они не понимают: ведь это то же, что открывать дверь в сортир, когда человек сидит на унитазе! Или дверь в спальню, когда там занимаются любовью. Что вы пишете… Как они там, в своих дьявольских конторах, это представляют? Я сижу за столом, как прилежный ученик, и аккуратным пером наношу аккуратные ноты на идеально разлинованный лист? Что у меня есть план и график? А потную рубашку мою не хотите посмотреть?! Как карандаш с треском ломается, прорвав в бумаге дыру, не хотите? Как падают нотные тетради с рояля, когда я ищу их, их… звуки… и пытаюсь быстрее записать, и не успеваю, и проклинаю себя за это – вот это всё вы не хотите?!

      – Я сказать вам этого не могу.

      – А ведь придется сказать, Профессор, придется, – голос звучал почти ласково, до жути. – Вы же не хотите остаться вне кафедры? Ну вот, а кафедра не СКАЧАТЬ