Рисовальщица пионов. Ксения Славур

Чтение книги онлайн.

      Я веселела и верила ему, а не глупым мальчишкам. Все же шла разглядывать себя в зеркало и не могла определиться. Мне самой иногда мое лицо казалось то красивым, то некрасивым. Каждая черта в отдельности мне нравилась, но все вместе казалось перебором, как-то всего было слишком много, щедро, и как будто бы одно не подходило к другому. К счастью, в детстве я не желала долго о чем-нибудь раздумывать, иначе придумала бы себе комплексы. Так и росла под обсуждение своих внешних данных другими людьми. Мои тетушки-красавицы, бывало, рассматривали меня, вертя во все стороны, и выносили вердикт: «Пава и царевна, в нашу породу!» То, что я была в их породу, мамину родню особенно радовало, потому что папу бабушка за глаза так и называла басурманином, хотя он был всего лишь немцем. От папы мне достались светлые волосы и высокий рост, по маминой линии все были брюнетками. Наверное, благодаря тетиным словам я стала верить, что красота, а с ней непременно и успех, и слава ждут меня во взрослой жизни. Пока же, в детстве, можно об этом не думать. И я не думала.

      Больше всего для моей уверенности в себе, думаю, сделали мальчики. В меня всегда были влюблены, в том числе и те, кто обзывал обезьяной. В детском саду мои карманы были полны конфет – угощениями от мальчиков. И прекрасно помню, что сандалии мне всегда застегивал кто-нибудь из ребят, а воспитательницы посмеивались: «Марта знает что-то, чего не знаем мы». Когда меня ставили в угол, то Валера или Виталик предлагали постоять за меня, но Надежда Алексеевна не разрешала, и они стояли рядом.

      В школе я находила записки с признаниями в карманах, в портфеле, в тетрадках, в почтовом ящике. На моей парте обязательно было нацарапано что-нибудь типа «Марта, я тебя люблю» или «Марта самая красивая».

      Мне же казалось, что любить кого-то это так по-взрослому, а взрослеть я осознанно не хотела. В тот период любовь была некстати. Вообще, любовь меня несколько пугала, я боялась, что не вынесу, если она окажется невзаимной или несчастной. Я много читала и имела некоторые представления об этом чувстве. Счастливой она была далеко не всегда. Я уже понимала, что любить – значит, не принадлежать себе, замкнуться на другом человеке, поставить свое счастье в зависимость от другого человека. Меня это и привлекало, и отпугивало. «Грозовой перевал» Эмилии Бронте сделал свое дело, я боялась полюбить так, как любил Хитклиф. И боялась такого удара, какой пришлось принять Феридэ из «Птички певчей». Я предчувствовала, что любить буду самозабвенно, жертвенно. Если не с полной отдачей себя, то стоит ли вообще? Идти во всем до конца – это мой вариант, хоть и трудный, и рискованный. Поэтому пока отмахивалась от всякого интереса к себе, не была готова.

      Да и интересовало меня тогда совсем другое: получится ли прыгнуть на скакалке триста раз; как бы выиграть велогонку вечером на улице; где спрятаться в уличной игре «Гоп-стоп»; как незаметно от родителей сбежать в кинотеатр на вечерний сеанс и прошмыгнуть мимо контролера на фильм «Имя розы», он был строго «до 16»; какую страшную историю рассказать вечером друзьям, когда будет моя очередь рассказывать, и мы будем пугливо жаться друг к другу, сидя на пустыре у костра; пойти ли СКАЧАТЬ