находились в саду и всё превозносили до небес, хотя на самом деле им было скучновато. О такого рода вечерах нельзя судить, пока они в разгаре. Им можно дать правильную оценку только на другой день, когда они пробуждают интерес у неприглашенных. Писателю настоящему, свободному от присущего многим литераторам глупого честолюбия, читающему статью критика, который всегда расхваливал его, а тут, называя имена посредственностей, его даже не упоминает, – такому писателю некогда удивляться; его ждет работа над новым произведением. А у светской женщины никаких дел нет, и, прочитав в «Фигаро»: «Вчера у принца и принцессы Германтских был большой званый вечер» и т. д., она восклицает: «То есть как? Ведь я же три дня назад целый час проговорила с Мари-Жильбер, и она ни слова мне про него не сказала!» – и строит предположения, чем она обидела Германтов. Надо заметить, что приглашенные на званые вечера к Германтам бывали удивлены не меньше, чем неприглашенные. Огонь этих вечеров вспыхивал, когда никто этого не ожидал, и призывал тех, о ком принцесса Германтская не вспоминала в течение нескольких лет. А ведь почти все люди из высшего общества до того ничтожны, что судят друг о друге по тому, насколько они любезны, приглашенных ласкают, отвергнутых презирают. Кстати, об отвергнутых: принцесса часто не звала даже некоторых своих друзей из боязни рассердить «Паламеда», который отлучил их. Вот почему я мог быть уверен, что она не говорила обо мне с де Шарлю, иначе меня бы здесь не было. Сейчас он стоял спиной к саду, рядом с германским послом[39], облокотившись на перила большой лестницы, которая вела в дом, – стоял так, что, хотя увивавшиеся вокруг барона поклонницы почти заслоняли его, гости волей-неволей должны были с ним здороваться. Он отвечал на приветствия, называл имена и фамилии. Только и слышалось: «Добрый вечер, господин дю Азе, добрый вечер, господин де Ла Тур дю Пен-Верклоз[40], добрый вечер, господин де Ла Тур дю Пен-Гуверне, добрый вечер, Филибер, добрый вечер, дорогая посланница» и т. д. Это бесконечное тявканье прерывалось благожелательными наставлениями или же вопросами, ответы на которые де Шарлю не слушал и которые он задавал сдержанно приветливым, деланно-равнодушным тоном: «Смотрите, как бы малышка не простудилась, – в саду всегда сыровато. Добрый вечер, господин де Брант[41]! Добрый вечер, госпожа де Мекленбург[42]! Барышня приехала? В своем чудесном розовом платье? Добрый вечер, Сен-Жеран!» Разумеется, в позе де Шарлю была горделивость; он знал, что он – один из Германтов и что на этом празднестве ему отведено исключительно почетное место. Но не одна горделивость – самое слово «празднество» вызывало у человека эстетически развитого ощущение пышности, дразнило любопытство, как будто это празднество устраивали не люди из высшего круга, а словно оно происходило на картине Карпаччо или Веронезе[43]. А еще вероятнее, германскому принцу, каковым был де Шарлю, представлялось празднество из «Тангейзера»[44], сам же себе он казался
СКАЧАТЬ
<p>39</p>
…рядом с германским послом… – Имеется в виду принц де Радолен (1841–1917), который был послом Германии в Париже с 1901 г. до начала Первой мировой войны.
<p>40</p>
…господин де Ла Тур дю Пен-Верклоз… – По своему обыкновению, Пруст наряду с вымышленными персонажами включает в роман реальных представителей французской аристократии. В справочнике «Весь Париж» за 1908 г. фигурирует граф де Ла Тур дю Пен-Верклоз с супругой, урожденной Мари-Луизой де Шатобриан. Там же значится и маркиз де Ла Тур дю Пен-Верклоз (Гуверне?) и его супруга, урожденная Габриэль де Клермон-Тоннер.
<p>41</p>
Брант, Леон д’Альбер, герцог де Пине-Люксембург, умерший в 1630 г., упомянут в «Мемуарах» Сен-Симона. Г-жа де Брант, урожденная де Сессак, маркиз де Брант и его супруга, урожденная Маргерит Шнайдер, фигурируют в справочнике «Весь Париж» за 1908 г.
<p>42</p>
…г-жа де Мекленбург. – Род Мекленбургов упоминается в «Мемуарах» Сен-Симона, в частности Елизавета де Монморанси-Бутвиль, герцогиня де Шатильон, впоследствии де Мекленбург. Великая княгиня Мария Павловна (1854–1920) до замужества носила титул герцогини Мекленбургской (см. примеч. к стр. 69–70).
<p>43</p>
Карпаччо, Витторе (1455–1525) – венецианский живописец. Среди самых известных его творений девять больших картин на сюжеты из жития св. Урсулы (в Венецианской академии).
Веронезе, Паоло Калиари, прозванный (1528–1588) – итальянский художник, один из крупнейших представителей венецианской школы.
Оба художника работали в монументальной манере, трактуя библейские сюжеты как жанровые сцены из современной им венецианской жизни.
<p>44</p>
…празднество из «Тангейзера»… – Пруст намекает на сцену из второго акта оперы Вагнера, которая начинается знаменитым маршем, возвещающим начало состязания миннезингеров.
