Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле. Вадим Волобуев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ местными властями. В Познани, куда в один день прибыли Вышиньский и Гомулка, последний, выступая на митинге, разразился настоящей филиппикой против примаса: «Насколько же ограниченным и лишенным национального чувства государственности должно быть мышление председателя польского епископата, если из всех трагедий, которые встретились Польше, он смог извлечь лишь такой вывод, что польский народ способен существовать и без короля, и без вождя, и без лидеров, и без премьеров, и без министров, но без пастыря – никогда. Этот безответственный пастырь пастырей, сражающийся с нашим народным государством и заявляющий, что он не будет склоняться перед польскими интересами, ставит свои призрачные претензии на духовное предводительство выше независимости. Как же он слеп, если забыл о том, кто Польшу погубил, а кто ее освободил». В своей речи Гомулка прошелся также по идее «бастиона христианства», которую якобы вынашивал иерарх: мол, примас тем самым пытается разрушить польско-советскую дружбу382. Удивительная параллель с описанным выше мнением Войтылы!

      Кроме этих, скорее мягких, мер партийцы прибегли и к запугиванию. Епископов вторично вызывали на ковер в президиумы советов, требуя ограничить размах мероприятий – и многие подчинились! Предупредительные беседы велись также с рядовыми священниками, значительное число которых и без того враждебно приняло «Обращение» и с неприязнью взирало на непримиримую политику Вышиньского (что понятно: ксендзы постоянно находились между молотом и наковальней, третируемые как властями, так и епископатом). В городах, куда приезжал Вышиньский, вдоль маршрута его следования собирали партактив, потрясавший лозунгами типа: «Мы не прощаем!», «Мы не забудем», «Польша никогда не будет бастионом в чужих интересах», «Епископы, прочь из политики!» и т. д. Между партийными активистами и верующими нередко случались стычки, перераставшие в массовые драки. В Гданьске, Кракове и Варшаве дело приняло столь драматичный оборот, что понадобилось вмешательство милиции.

      Но примас неуклонно гнул свою линию как в отношениях с государством, так и на церковном фронте. Сколько его ни обвиняли в чрезмерной приверженности культу Девы Марии, главным символом юбилея он все равно сделал Ченстоховскую Богоматерь. Вокруг нее вращалась вера рядовых поляков, незнакомых с извивами теологической мысли, – так зачем огорчать людей? Раз народ обожает Черную Мадонну, пусть она и освящает торжества. 3 мая 1966 года, в традиционный, но запрещенный День конституции, на Ясной Гуре, в присутствии десятков тысяч паломников, примас зачитал составленный им «Акт передачи (Польши. – В. В.) в материнскую неволю Марии – Матери Церкви, за свободу Христовой Церкви»: «С этих пор считай нас, величайшая Мать наша и Королева Польши, Своей собственностью, орудием в Твоих ладонях во имя святой Церкви, коей мы обязаны светом веры, мощью креста, духовным единством и Божьим миром…» Вышиньский возложил на лики Девы Марии и младенца СКАЧАТЬ