Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле. Вадим Волобуев

Чтение книги онлайн.

      Вышиньский проявил мудрость, наступив на горло собственной песне. Если бы он уперся, последствия могли быть печальные – как для страны, так и лично для него. Пример Венгрии и кардинала Миндсенти, вынужденного спасаться от советских солдат в американском посольстве, был довольно красноречив. Для поляков, которые всегда испытывали к венграм теплые чувства (наследие совместной борьбы за независимость), он был красноречив вдвойне. «Поляк и венгр – двое братьев», – всякий в Польше знает эти слова из песенки второй половины XVIII века.

      Январские выборы 1957 года – последние, в которых участвовал примас. «Я вычеркнул из списка явных масонов и врагов святой церкви», – сказал он позже о своем участии245. Разумеется, полную победу одержал «блок демократических и прогрессивных сил». Однако в Сейм попало и несколько депутатов, лояльных епископату. Их выдвинули клубы католической интеллигенции, ведомые Завейским. Эти депутаты образовали там фракцию «Знак» – по имени возобновленного тогда же краковского журнала католиков-мирян, где обсуждались теоретические вопросы религии. Они пришли в парламент, чтобы защищать интересы верующих и работать во имя сохранения Польши. Для них вопрос стоял ребром: либо ты с Востоком, либо с Западом. Запад в лице Федеративной республики Германии не хотел признавать границу по Одре и Нысе, оставалось полагаться на Восток, то есть на Москву. Тот факт, что Москва стояла на страже социализма в Польше, – дело второе. «Мы находимся в рамках социализма так же, как церковь оказалась в рамках классического капитализма, несмотря на критическое к нему отношение», – заявил лидер фракции «Знак» Станислав Стомма, выступая в мае 1957 года в Католическом центре французской интеллигенции246.

      Неформальным рупором «Знака» явился восстановленный тогда же «Тыгодник повшехны» – уже без Пивоварчика (ибо на этот раз без покровительства краковской курии), но, как и раньше, ведомый Ежи Туровичем – знакомым Войтылы по антифашистскому подполью.

      Странный это был поворот судьбы: воспитанный в атмосфере польского романтизма, Войтыла свел дружбу с теми, кто этот романтизм отвергал. В лице «Знака» и «Тыгодника повшехного» он столкнулся с совсем иной традицией – реалистической, чуждой эмоций и выспренности. Стомма и его товарищи называли это «новым позитивизмом», перекидывая исторический мостик к идейному течению на польских землях XIX века.

      Польский позитивизм был реакцией на крах романтизма. Когда «Христос народов» утонул в крови восстания 1863 года, ему на смену пришла концепция «спасти то, что можно». Патриоты клеймили ее поборников за соглашательство с оккупантами, а позитивисты тем временем развивали национальную культуру, образование и поддерживали малоимущих. Этих-то людей и брали за образец единомышленники Стоммы и Завейского. Не стоит путать их с ПАКСом и другими СКАЧАТЬ