Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ другую ты, но не найдешь

      Для сердца своего другой замены.

      Лишь только он сказал это, я поцеловал ему руки, но поверил в свое спасение лишь тогда, когда ушел от него. Потеря глаза казалась мне ничтожной в сравнении с той опасностью, от которой я избавился. Я тотчас же направился в столицу своего дяди и, придя к нему, сообщил ему о том, что случилось с отцом и каким образом я лишился глаза. Он горько заплакал и проговорил:

      – Своим рассказом ты еще более усиливаешь мою тревогу и горе, так как двоюродный брат твой пропал, и я не знаю, что с ним сталось, и никто не может сообщить мне что-либо о нем.

      Он снова заплакал и лишился чувств. Придя же в себя, он сказал:

      – О сын мой! Потеря твоего глаза все же лучше потери жизни.

      После этого я не мог более молчать о том, что знал о его сыне, и сообщил ему все, что произошло. Услыхав мой рассказ, он очень обрадовался.

      – Покажи мне эту могилу, – сказал он.

      – Клянусь Аллахом, – отвечал я, – я не знаю, где она, о мой дядя, так как я много раз ходил искать ее и не мог узнать.

      После этого мы пошли вместе с дядей и смотрели на кладбище во все стороны, наконец, могилу я нашел, что нас обоих очень обрадовало. Мы вместе с ним сняли надгробные камни и землю и подняли плоский камень, после чего спустились с пятидесяти ступеней. Внизу оказалась такая мгла, что у нас заболели глаза. Дядя, чтобы избавиться от страха, тотчас же проговорил:

      – И сила и власть присущи только Всевышнему, великому Богу.

      После этих слов мы пошли дальше и очутились в комнате, наполненной мукой, зерном и различными припасами; и там же мы увидали ложе за задернутой занавеской. На этом ложе лежали рядом сын дяди и женщина, спустившаяся вместе с ним, превращенные в черный уголь, точно сгоревшие от огня. Увидав это зрелище, дядя плюнул сыну в лицо и вскричал:

      – Ты заслужил это, несчастный! Это наказание в этом мире, а тебя еще ждет более сильное наказание на том свете, – прибавил он, ткнул его ногой.

      Удивленный таким поступком и сожалея брата и его спутницу, превращенных в уголь, я вскричал:

      – Ради Аллаха, о мой дядя! Умерь гнев в твоем сердце. Я поражен, видя, что случилось с твоим сыном, и не могу понять, каким образом твой сын и эта женщина обратились в уголь? Неужели тебе мало того, что видишь его в таком положении, и ты еще толкаешь его ногой?

      – О сын моего брата! – отвечал дядя. – Мой сын с ранних лет воспламенялся страстной любовью к своей сводной сестре[71], и я запретил ему питать эту страсть, думая при этом, что теперь они еще дети, а когда вырастут, то могут совершить греховное дело, – и действительно, я вскоре услыхал, что они преступны, но не верил этому. Тем не менее я строго выговаривал ему и просил его поостеречься от поступка, на какой не решался никто до него и не решится после него, а иначе, говорю я ему, мы будем до конца дней наших опозорены среди царей, и дурная слава наша разнесется с караванами. Берегись подобного поступка, который заставит меня поднять на тебя руку и убить тебя. После этого я разлучил его с нею; но эта подлая СКАЧАТЬ