Занимательная история Церкви. Владимир Соколов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ христианства частные и государственные добродетели существовали как бы параллельно: можно было быть христианином в первых, оставаясь язычником во вторых. Там, где речь заходила об интересах государства, личные правила и заповеди уходили на второй план; ради пользы общества христианин мог наживаться на торговле, судить и даже убивать. Если в Евангелиях говорилось, что никто не может судить другого человека, кроме Самого Господа, то в жизни христианин мог осуществлять земной и светский суд на основании государственного права. В Евангелии было сказано не заботиться о завтрашнем дне и уподобляться птицам и цветам, которые не сеют и не прядут; но в жизни верующий работал, служил, содержал семью и думал о прибылях так же, как язычник.

      Торговля среди христиан процветала не меньше, чем у почитателей Сераписа или Юпитера. Попытка Климента Александрийского лишить христиан выгоды от купли-продажи («Кто что-либо покупает или продает, пусть не назначает тому цены двоякой, одну – для продажи, другую – покупную. Пусть называет он только одну истинную: через это останется он верным истине и хотя не получит прибыли, зато богат окажется справедливостью») выглядела наивной и нелепой – зачем тогда вообще торговать? Это прекрасно понимали Ириней Лионский и Тертуллиан, которые одобряли торговлю при условии, что торгующий христианин не будет проявлять излишней алчности. «Даже теперь, став верующими, – писал Ириней Лионский, – мы продолжаем приобретать. Но кто же продает, не желая получить прибыль от покупателя? И кто покупает без намерения что-либо получить от продавца? И какой промышленник занимается своим ремеслом не для того, чтобы получить выгоду?» В книге «Пастырь» Ерм осуждал торговцев-христиан, жадность которых, по его словам, удивляла даже язычников, но не отрицал купечество как таковое. То же самое относилось и к ростовщичеству. Эльвирский собор начала IV в. признал право вести торговые операции даже за епископами: единственное ограничение заключалось в том, что сам епископ не должен был покидать своей епархии, если же он хочет торговать в других областях, то «пусть пошлет сына, вольноотпущенника, наемного агента». Христианский максимализм – «оставь все и следуй за Мной» – заменялся языческим идеалом умеренности: честно судить, честно торговать, честно давать деньги в рост, честно воевать и управлять провинцией, – вот все, что требовалось от христианина в частных делах и на государственной службе.

      Армия

      Особняком стоял вопрос о службе в армии, которую большая часть христиан считала вполне приемлемой и совместимой с духом Нового Завета. Обычно этот вопрос вообще не поднимался: он решался по умолчанию, как нечто само собой понятное и разумеющееся, словно ратное дело было таким же законным и почтенным ремеслом, как и всякое другое. Если о нем все-таки заговаривали, то заявленный в Евангелии нравственный императив, призывающий удаляться от всякого зла («не противьтесь злу силою»), дополнялся соображениями здравого СКАЧАТЬ