мира, и самый поиск общих закономерностей в перипетиях судеб разных народов, – все это наводит на мысль о преемственности между «Новой наукой» и грандиозными историософскими проектами XVI столетия. С ними роднит «Новую науку» и общий источник – историко-правовые штудии; вспомним хотя бы Жана Бодена, который, кроме известнейшего «Метода наилегчайшего познания истории» (Methodus ad facilem historiarum cognitionem, 1566), был также автором «Свода всеобщего права» (Tableau du droit universel, изд.1578). Тогда историки-правоведы Франции стремились противопоставть романоцентрической, то есть не только ставившей Рим в средоточие судеб ойкумены, но и неизбежно авторской, героической, сюжетной модели истории другую: принципиально анонимную, последовательно децентрированную, объективистскую (в первую очередь математизированную), построенную на анализе событий, разлагающем их на простейшие элементы и позволяющем приводить эти элементы в разнообразные отношения друг с другом в бесконечных классификациях и таблицах. Классификации и таблицы представлялись их изобретателям инструментами достижения объективности. К тому же эти формы работы с информацией позволяли наглядно представить взаимосвязи фактов, неискушенному уму кажущихся совершенно независимыми друг от друга и неспособными друг на друга повлиять. Новые, зиждущиеся на арифметических вычислениях и числовых закономерностях методы познания истории претендовали на обладание прогностической силой, подлежащей самому непосредственному применению в политической практике: авторы историософских и историко-правоведческих проектов XVI в. (в первую очередь Жан Боден и его популяризаторы, но также юристы и историки права Гийом Бюде, Франсуа Бодуэн, Франсуа Отман и многие другие) утверждали, что, зная законы истории, можно научиться предвидеть грядущие события в жизни государств. Отправляясь от того, что частные эпизоды локальных историй нельзя понять вне контекста «всеобщей истории на протяжении всех веков» (так говорит Ж. Боден), следует усмотреть отношения подобия между событиями из жизни разных народов. При установлении таковых подобий надлежит руководствоваться как можно более объективными, не зависящими от частных мнений, вкусов, воззрений историка критериями. А так как самое достоверное во всей системе человеческого знания – это числа, то подобия, обнаруженные в мире событий, должны обрести вид числовых пропорций. Элементарные нумерологические спекуляции позволяют «вычислять» закономерности, которым подвластны и судьбы империй, и жизни частных людей. Эксплуатирующая «эффект достоверности» чисел и математических расчетов и выглядящая предельно ясной и доступной методология Бодена оказывается весьма привлекательной. Его современник Эстьен Паскье, автор «Изысканий о Франции», говорил, что хочет сделать приемы, позволяющие понимать историю, «столь же наглядными, как математические доказательства». Тогда же, в XVI столетии, трудами великого Скалигера претворяется в жизнь проект превращения истории в «строгую науку» посредством сведения ее к математизированной хронологии.
