Обломов. Иван Гончаров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ смотри…

      - Как же, непременно! - сказал Обломов. - Ну, а что Кузнецов, Васильев, Махов?

      - Кузнецов женат давно, Махов на мое место поступил, а Васильева перевели в Польшу. Ивану Петровичу дали Владимира, Олешкин - его превосходительство.

      - Он добрый малый! - сказал Обломов.

      - Добрый, добрый; он стоит.

      - Очень добрый, характер мягкий, ровный, - говорил Обломов.

      - Такой обязательный, - прибавил Судьбинский, - и нет этого, знаешь, чтобы выслужиться, подгадить, подставить ногу, опередить… все делает, что может.

      - Прекрасный человек! Бывало напутаешь в бумаге, недоглядишь, не то мнение или законы подведешь в записке, ничего: велит только другому переделать.

      Отличный человек! - заключил Обломов.

      - А вот наш Семен Семеныч так неисправим, - сказал Судьбинский, - только мастер пыль в глаза пускать. Недавно что он сделал: из губерний поступило представление о возведении при зданиях, принадлежащих нашему ведомству, собачьих конур для сбережения казенного имущества от расхищения; наш архитектор, человек дельный, знающий и честный, составил очень умеренную смету; вдруг показалась ему велика, и давай наводить справки, что может стоить постройка собачьей конуры? Нашел где-то тридцатью копейками меньше - сейчас докладную записку…

      Раздался еще звонок.

      - Прощай, - сказал чиновник, - я заболтался, что-нибудь понадобится там…

      - Посиди еще, - удерживал Обломов. - Кстати, и посоветуюсь с тобой: у меня два несчастья…

      - Нет, нет, я лучше опять заеду на днях, - сказал он уходя.

      “Увяз, любезный друг, по уши увяз, - думал Обломов, провожая его глазами. - И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства - зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое…

      А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома - несчастный!”

      Он испытал чувство мирной радости, что он с девяти до трех, с восьми до девяти может пробыть у себя на диване, и гордился, что не надо идти с докладом, писать бумаг, что есть простор его чувствам, воображению.

      Обломов философствовал и не заметил, что у постели его стоял очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой. Он был одет с умышленной небрежностью.

      - Здравствуйте, Илья Ильич.

      - Здравствуйте, Пенкин; не подходите, не подходите: вы с холода! - говорил Обломов.

      - Ах вы, чудак! - сказал тот. - Все такой же неисправимый, беззаботный ленивец!

      - Да, беззаботный! - сказал Обломов. - Вот я вам сейчас покажу письмо от старосты: ломаешь, ломаешь голову, а вы говорите: беззаботный! Откуда вы?

      - Из книжной лавки: ходил узнать, не вышли ли журналы. Читали мою статью?

      - Нет.

      - Я вам пришлю, прочтите.

      - О чем? - спросил сквозь сильную зевоту СКАЧАТЬ