Дело № 34840. Владимир Войнович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Рукопись не окончена и по свойственной автору беспечности существует всего лишь в одном экземпляре у него на столе.

      – И там, в третьей части, – смеется Петров, – тоже про органы?

      – Нет, там про другое.

      – Ну, мне вообще-то все равно. Я по профессии конструктор…

      Все кагэбэшники, которых мне приходилось видеть или о которых я слышал, были людьми скромных, но благородных профессий: инженерами, конструкторами, летчиками, кем угодно, только не собственно кагэбэшниками. Партия их временно кинула на трудный участок, вот и приходится тут заниматься черт знает чем, а душа рвется назад, к кульману и штурвалу.

      – …Я по профессии конструктор. Но книги читать люблю. И как читатель скажу: жалко. Жалко, что ваша книга вышла на Западе.

      – Как будто она могла выйти здесь.

      – А что, лет восемнадцать-двадцать тому назад могла бы.

      Я мысленно отнял от семидесяти пяти восемнадцать и двадцать, но ни пятьдесят седьмой, ни пятьдесят пятый годы не показались мне подходящими для печатания «Чонкина» (для написания тем более).

      – Так вот о чем я вас хотел спросить. Вы издаетесь на Западе. У вас что, совсем нет никакого желания печататься здесь?

      Я пожимаю плечами:

      – Печатайте, не откажусь.

      – Ну мы, правда, издательствами не заведуем…

      – Вы всем заведуете.

      Оба смеются. Я слишком преувеличиваю их возможности. Но в чем-то, конечно, могут помочь.

      Захаров опять лезет за моей сигаретой и спрашивает, можно ли. Я отвечаю «можно» и пододвигаю сигареты к нему.

      – Но, – говорит Петров, – вот ваше письмо секретариату Союза писателей…

      …Тут пришла пора вспомнить о втором письме, которому тоже, несмотря на прежние публикации, самое место здесь. Тем более что оно в каком-то смысле является прямым продолжением первого. После письма Панкину последовала процедура (довольно громоздкая) теперь уже окончательного моего исключения из Союза писателей. Сначала разговор с вышеупомянутым Стрехниным, потом заседание бюро объединения прозаиков с активом (председатель Георгий Радов) и, наконец, назначенное на 20 февраля закрытое заседание секретариата Московского отделения СП, на которое и было вынесено мое «персональное дело».[1]

      20 февраля за полчаса до секретариатского заседания адресату было доставлено это мое письмо.

      В секретариат МО СП РСФСР

      Я не приду на ваше заседание, потому что оно будет проходить при закрытых дверях, втайне от общественности, то есть нелегально, а я ни в какой нелегальной деятельности принимать участия не желаю.

      Нам не о чем говорить, не о чем спорить, потому что я выражаю свое мнение, а вы – какое прикажут.

      Секретариат в нынешнем его составе не является демократически избранным органом, а навязан Союзу писателей посторонними организациями. Ни весь секретариат СКАЧАТЬ