Чуров род. Татьяна Юрьевна Чурус

Чтение книги онлайн.

      Вот, стало, бегала она разбегала, тётка Цвирбулиха, рябь в глазах рябила бешеная от её пробежек-то – а после: что такое, рябь, да об землю бряк? – рябь иде?

      Очи продрали, коченёвские-то, – ан тётка-то Цвирбулиха ровно в Лету какую канула – накануне ещё видали ей – нынче поминай как звали! В Лету, да нынешним летом, – а бабы-то всё больше на Кочумаевку указывают: дескать, там ей след и простыл.

      И следователь был – в рябь кочумаевскую вглядывался-вглядывался – опосля и он сплыл: был да сплыл.

      Другой наведывался, следователь. Тот, минуя тутошних вещуний, сейчас к Чурихе: растолкуй-де, ста́рица, самому не справиться: так, мол, и так, а спомоществуй ты сыскать гражданку такую-то, тогда-то и там-то запропавшую, а обстоятельства, сказывает, невыясненные, куда как странные-престранные.

      Бабы ну судачить: страсть! – а Чуриха ему, следователю-то:

      – Следователь-следователь, а ты речку-то поспрошай-повыспроси: Кочумаевка, пошто мучаешь тело убиенной тобою страстотерпицы?

      Следователь на ус-то наматывает баушкины словеса, а что очей-то пылающих с Катерины не сводит – вот в чём вся закавыка, всё двоеточие! А ему очи-то пылающие не след – ему, следователю-то, смертоубийство на шею скакнуло. А он знай своё: вот уж и кажен день кажет свои очи, да на Катерину заглядом заглядывается, а след-то меж тем пуще прежнего простыл – почитай окоченел совсем, да концы-то в воду, в саму Кочумаевку…

      – А лупа есть у вас? – да пулею перемётною в горницу, горит, зарделась, дерзновенная! Ах ты Катя ты Катя, лапушка!

      – А на что мене лупа? – ей следователь. И глазами лупает. – Я тебе, такую кралечку, и на край света сбежишь – высмотрю! – Ах ты паря ты парубок, так и рубит с плеча, да щепу́ не берёт – всё полена, круглые да гладкие!

      Чуриха его, следователя-то – расследователя, уж и на порог пущать перестала: глядишь, вызнает-поповызнает – да не то!

      Потолковала, посудачила с дочерями своими разлюбезными – Авдотьицей да Гланьшею (меньшуху-то, меньшу́ю, схоронила дочь… эх, время ты времечко… не воротишь родное семечко…) – да порешила Галину ему следом выслать постылую: дескать, пущай укажет ему путь-дорожку к Кочумаевке, следователю-то, да стыдом пристыдит: мол, и что эт ты, мил друг следователь, не дела пытаешь, а от дела лытаешь? – можа, кашу каку не таку с им и сварят… прости Господи!

      Вот Галину-то взашей вытолкали баушка добрая да со тётушками – а та упором упирается, точно кобыла необъезженная, брыкается! – а он, следователь, как увидал её, «не то» да «не то» кричит, что оглашенный, родимые мои матушки! Сам криком кричит – да Катерину, зазнобу свою, всё выглядывает – а та, румяненная, за занавескою затаилася, стоит вздыхает! И что делать с девкою?