Лоцман. Власть шпаги. Андрей Посняков

Чтение книги онлайн.

      Ни дьяк, ни палач, ни дыба, ни тем паче говорящая змея нигде поблизости обнаружены не были, что уже само по себе успокаивало. Правда, ненадолго.

      Отблагодарив расторопного служку медной московской монеткой – пулом, – Никита Петрович наскоро умылся здесь же во дворе из медного рукомойника и, вытерев лицо полотенцем, принесенным все тем же слугой, глянул на восходящее солнышко.

      – Эх, что я вчера натворил-то! Хотя… ничего такого. Многие и гораздо больше творят. Гораздо, гораздо больше.

      – Что вы сказали, господин? – хлопнул глазами служка.

      – Говорю, братец ты мой, что денек нынче хороший будет, погожий.

      – А, пожалуй, и так… Господин завтракать желает?

      Завтракать господин Бутурлин не пожелал, потому как собирался отправиться в гости, навестить друзей-приятелей да уговорить их пойти в сваты.

      В те времена все вставали рано, поднимались с солнышком и, отстояв заутреню или просто сотворив молитву, сразу принимались за труды. Памятуя об этом, Никита Петрович решил сначала зайти не к доктору – тот наверняка уже начал прием, – а к Рибейрушу, хоть тот и жил дальше, почти у самой крепости Ниеншанц, называемой местными русскими сокращенно – Канцы. Уроки хороших манер и фехтования уж точно не с утра начинались. С утра пораньше сеньор Жоакин занимался всякого рода хозяйственными делами. Вот как сейчас…

      Еще на подходе к дому Бутурлин услышал звуки ударов и громкие крики. Старый пират в очередной раз наставлял на путь истинный своего вороватого слугу.

      – Вот тебе, плут, вот тебе! – наставления щедро перемежались португальскими ругательствами и проклятиями, точного значения коих Никита Петрович не ведал. Впрочем, зато он прекрасно знал, что сеньор Рибейруш – человек хоть и вспыльчивый, но отходчивый. В чем не имелось никаких сомнений и у подвергаемого экзекуции слуги, кричавшего вовсе не от боли, а «порядка для».

      Португалец жил на самой окраине, в двухэтажном деревянном доме, а точнее сказать – в избе, выстроенной на подклети. На просторном дворе, окруженном высоким забором, в летнее время и проходили занятия – как хороших манер, так и шпагой.

      Услышав знакомый голос, молодой человек заглянул в незапертые ворота и, приподняв шляпу, вежливо поздоровался:

      – Olа́, senhor velho pirata![6]

      – Ола, ола, – отпустив слугу – действительно, плутоватого с виду парня, сеньор Рибейруш распахнул объятия: – Ах, кого я вижу?! Мой любимый ученик. Ну, как так у вас, в Шихвине? Открыл школу добрых манер? Нет, што ли?

      Как и все португальцы, сеньор Жоакин щедро снабжал свою речь обилием шипящих, над чем не преминул поиздеваться гость. Так, чуть-чуть… слегка…

      – Не Шихвин, Жоакин, а Тихвин. Сколько раз тебе говорить?

      – Ах, извини, извини… Desculpe!

      – То-то, что извини… – обнимаясь с хозяином, хмыкнул Бутурлин. – Это у вас там все шипят, словно змеи. Каркавелуш, Оэйраш, Кашкайш. И этот еще… Эшторил. И поэт ваш, Камоэнш, который Луиш.

      – Ты СКАЧАТЬ