Показания поэтов. Повести, рассказы, эссе, заметки. Василий Кондратьев
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Показания поэтов. Повести, рассказы, эссе, заметки - Василий Кондратьев страница 23

СКАЧАТЬ как это? значит, я забуду своё тело, только узнав её

      возвращенное быть мной (ты помнишь, мы шли по проспекту, разглядывая базар? Я подобрала перчатку, и мне подошла. Ты раскрываешь книжку, я вижу карту в изображении: лицо, скрытое сетью улиц. Я обернулась и вспомнила, что брожу, одна, по блошивнику, всматриваясь в прохожих). Звезда, тлеющая в горизонте.

      Так,

      Обожаемый Ангел случается символом

      при удачной картине домов и парка. Корейская принцесса кофе

      играла марш пустыни Гоби, хрусталь по воздуху

      медовых чашечек благоухание. Слепой,

      идёшь, пока, на побережье среди голоса…

      Я прохожу по парку, вглядываясь.

      Дети будут смеяться, как я влюбилась в себя.

      Однако в памяти я представляю всё, и даже твою слабую жилку в излучине у груди. Ты совсем не похожа, но потому моего слабого тела и не было бы, не вспоминай я о нашей встрече.

6

      Где я? твой след вокруг

      восковой шёпот окна, ширма шёлка – пара покинутых туфель. Круг комнаты. То, что исчезло в теле, останется. Вместо лица (вороний шорох огня, твои скулы сквозили песком наречия) ты не скажешь меня. Кто я

      (скажи меня, повтори, как сказала ему

      —

      Луна стоит сильно и высоко. Жабы из камня

      сурьма в плеске: прелестный лик омута

      взгляд луны, летучей по зеркалу озера (это было прикосновение. Природа не больше, чем ты есть. Мы, казалось, в одном теле: найди отражение и соответствие. Мыши, жаворонки на закате воды, в паутине. Часовой луч пруда. Чёрная, когда я ныряю, морока рукам тлеет в холоде

      скользкая тишина лангуста. Не рак, женщина чешуёй многих сосцов, узкий зрак совиного глаза. Дерево. Гладкий, белый и бородатый, прыгал с саблей по берегу. Из-за дуба другой с воплем всадил ему редьку в задницу. Тот упал.

      Как истошные псы, выли, уставив косматые морды.

      Игорный круг стола поднял ладони.

      И гаер, размалёванный под тебя, крался в пляс. Зал, до люстры, был разрисован, по-индийски, змеиным орнаментом совокупления: север и юг, части света, аллегории и двенадцать созвездий для порядка системы. Соответственно, публика. Дюжий мужик, негр, и накрашенный юноша, обнявшись, квакали, шагая «лошадкой». Сова сорвалась и летела

      в чёрной глади воды узнала её: это

      —

      я? голос был так отчётлив:

      «Я, марка и дыхание Петербурга, карта соответствия судеб, чудесных и неизменных: и самоубийство, и странная, сумеречная любовь. Нет ни меня, ни тебя – не то, что избегает внимания, сгорая пожаром в чаду дивного, нового соединения».

      —

      Ты вышла, а я, с зеркальцем, жду тебя на диване в папиросном дыму.

9

      Кому не спалось от пустующих стен: за ними другие пристрастия; «вчера» ушло дальше того столетия. Любовь стала памятью лучших дней, когда всё было цвет, вкус, запах. Где мы, где они? Жизнь была нужна, чтобы пустое зрение наполнить призраком: так и картина в зале, СКАЧАТЬ