Название: Контрреволюция
Автор: Б. А. Энгельгардт
Издательство: Русский фонд содействия образованию и науке
Жанр: Биографии и Мемуары
isbn: 978-5-91244-252-0
isbn:
Милюков, конечно, был далеко не революционер, и если по временам грозил правительству революцией, то делал это из тактических соображений, отнюдь не желая ее возникновения. Потому, казалось бы, как постепеновец он должен был бы оценивать по заслугам каждый шаг по направлению к той цели, которую он себе ставил – утверждение конституционной монархии. Я готов был понять, что в III Государственной думе, выступая с трибуны, он боролся против политики Столыпина[57]. Но меня удивляло то, что, оценивая политику Столыпина, в то время когда его уже не было на свете, он не хотел признать, что, несмотря на многие далеко не конституционные приемы управления Столыпина, в своем отношении к Государственной думе Столыпин налаживал пути для создания тесной связи между правительством и народным представительством. Мне пришлось много беседовать с ним по этому поводу, когда мы вместе ехали в составе парламентской делегации в 1916 году в союзные страны.
Милюков был сторонником активной политики на Балканах. Он одно время непосредственно, лично играл какую-то политическую роль в Болгарии. В то же время он всегда выступал в думе против ассигнований на армию, хотя должен был бы понимать, что наша активная политика на Балканах легко может привести к войне – ведь ключ от проливов лежал в Берлине.
В некоторых его выступлениях он рисовался мне человеком, сидящим на суку дерева и рубящим сук у его основания.
Такой характер носила его нашумевшая в свое время речь, получившая известность под названием «Глупость или измена».
В ней, конечно не называя имен, он вполне прозрачно говорил о жене царя, таким образом толкуя ее поступки, что приходил к альтернативе «глупость или измена». Эти слова он повторял неоднократно. Говорить нечего, что эта речь лила воду на колесо революции. Не потому, что она усиливала ряды ее сторонников, – они были надежно сплочены и без того, но она, несомненно, ослабляла фронт защитников монархии, она подрывала доверие к носителю верховной власти при наличии жены-изменницы. Помимо того, эта речь была несправедлива, поскольку выдвигалось подозрение в измене. Сознательной измены со стороны Александры Федоровны, конечно, не было. В ее поступках можно было найти бестактность, даже глупость, но Милюков говорил об измене, и это страшное обвинение должно было колебать устои монархии. Могло ли это быть желательным для сторонника монархии? Речь Милюкова не была допущена к опубликованию, но она ходила по рукам в столице в размноженных списках. Несмотря на мое критическое отношение к политике Милюкова, я положительно смотрел на его назначение министром СКАЧАТЬ
52
53
54
Партиями «Центра» называли либеральные партии – прогрессистов и кадетов.
55
56
57
Лидер кадетов П. Милюков считал, что «между двумя тенденциями, дворянской и демократической, не могло быть примирения». Существенные разногласия между кадетами и П. Столыпиным касались проведения земельной реформы. Крестьянский вопрос в России стоял очень остро, о чем свидетельствовали постоянные аграрные беспорядки, нередко сопровождавшиеся поджогами и разорением помещичьих усадеб. Важнейшей проблемой было малоземелье крестьянства. Кадеты занимали в земельном вопросе позицию компромисса, учитывающего интересы крестьянства. Они предлагали частичное отчуждение частновладельческих земель и передачу их крестьянам во владение или пользование личное или общинное. Кадетский законопроект предусматривал создание государственного земельного запаса для обеспечения безземельного и малоземельного населения за счет казенных, удельных, монастырских и частновладельческих земель (последние отчуждались с компенсацией). В отличие от своих либеральных оппонентов Столыпин считал, что сначала необходимы экономические реформы (создание слоя «крепких мужиков», избавление от крестьянской бедности) и только потом политические. Столыпин утверждал: «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он насильно находится в тисках общины, он остается рабом и никакой писаный закон не даст ему гражданской свободы» (цит. по: