Сказки Севки Глущенко. Владислав Крапивин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ наелся так, что сразу осоловел и начал засыпать прямо на табурете. Мама постелила ему, как всегда, на длинном сундуке, который остался от прежних жильцов, кинула поверх одеяла старый полушубок – чтобы не продуло хитрым, как вражеский разведчик, сквозняком от окна – и велела:

      – Брысь в постель.

      Севка послушно улегся. Но не уснул. Когда мама выключила свет и тоже легла, он пробрался к ней.

      – Здрасте, это что за гость? – сказала мама.

      – Я немножко с тобой полежу, я спросить хочу…

      – Ой, а почему у тебя ноги как ледышки? Холодно там?

      – Да не холодно, не холодно… Мама, а «стихи» и «стихия» – это родные слова?

      – Как – родные?

      – Ты же сама рассказывала, что некоторые слова от одного корня выросли, как ветки дерева. Ну, «самолет» и «летчик». «Наушник» и «подушка»… А «стихи» и «стихия»?

      – Я… ой, Севка, я даже не знаю. Как-то не думала… Может быть… А сам ты как думаешь?

      – Тоже не знаю. Если Пушкина стихи, то, конечно, это родные со стихией. Но ведь всякие бывают…

      Они помолчали, и мама осторожно спросила:

      – А ты больше никаких стихов не написал?

      – Да ну… вот еще…

      Дело в том, что перед Октябрьским праздником у Севки сами собой сочинились четыре строчки:

      Свергнут царь, и свергнута вся свита.

      Не владеть землею паразитам.

      Знамя красное ярко горит —

      Власть Советов всегда победит!

      Маме эти стихи очень понравились, и она рассказала про них Елене Дмитриевне. Ну и началось! Сначала Севку упросили прочитать это «стихотворение» на утреннике, а потом еще поместили в стенгазете «За учебу», которая висела в деревянной рамке рядом с учительской. На утреннике Севке вежливо похлопали, в стенгазете стихи его, конечно, прочитали, и Севка, по правде говоря, даже слегка гордился. Поэтическая слава – штука приятная. Но после праздника Людка Чернецова, с которой он поругался из-за промокашки, сказала: «Дурак ты, хоть и Пушкин». Громко сказала, прямо на уроке. Елена Дмитриевна сделала ей справедливое замечание, но поздно – прозвище приклеилось к Севке. А через пару дней оно из «Пушкина» превратилось в «Пусю».

      Раньше у Севки было обыкновенное прозвище – по фамилии, как у всех: Глуща, или Гуща, или, чаще всего, Гущик. А теперь какая-то Пуся…

      Севка обиженно пошмыгал носом. Потом пробормотал, притворяясь, что засыпает:

      – Чё писать-то… Разве я поэт?

      – Кто тебя знает, – серьезно сказала мама. И добавила: – А ну-ка, беги к себе, а то уснешь.

      – Я еще маленько полежу. Ну, самую чуточку…

      Севка повернулся на спину и стал смотреть «кино». Над печкой высоко в углу была щель в дощатой стене. В нее падал свет из комнаты Романевских, и на другой стенке выступал из темноты желтоватый неровный квадрат с размытыми краями. Качалась в углу паутина, шевелился клочок оторванных обоев, суетились мелкие тени. И всё это складывалось СКАЧАТЬ