Серп языческой богини. Екатерина Лесина

Чтение книги онлайн.

      Ее все-таки слышат. И Толик вновь отдает камеру, сам же берет тело под мышки и волочет. Звякая, тянется цепь. Натягивается. И лопается со звонким мерзким звуком, на который небо отвечает клекотом туч.

      Скоро гроза.

      Толик спускается. Ступеньки скрипят, трещат под его ногами. А он идет и не слышит этих предупреждающих звуков, насвистывает под нос веселую песенку.

      – Спускайся! – кричит Саломее. – И камеру осторожно!

      О да, с камерой Саломея будет очень осторожна. И с ее хозяином тоже.

      Тело оставили внизу, уложили за дверью. Взяв камеру, Толик забыл о мертвеце.

      А ветер крепчал. Налетая со стороны озера, он гнал снежные стаи, подстегивая их громкими гулкими раскатами грома. И сугробы подымались на дыбы, опрокидываясь на людей колючей россыпью.

      – Круто! – Толик танцевал в снежных вихрях. Метель, невидимая партнерша, позволяла себя вести. Она красовалась, тщеславная, как все женщины, раскатывала узорчатые покрывала, сквозь которые просвечивал сумрачный ельник.

      – Идем! – Саломея попыталась перекричать ветер. – Скорее! Если не…

      Слова растворились в буране.

      Темнело. Стремительно, как если бы солнце-свечу задуло ветром. Кружило. Водило. Дорожку затерло поземкой. Возвращаться надо. И чем скорее, тем лучше. Саломея схватила Толика за руку, дернула, сколько было сил, и проорала:

      – Идем! Возвращаемся!

      Вряд ли он услышал, но кивнул и камеру убрал.

      Снег хрустит. Ноги проваливаются по колено и глубже. Саломея барахтается в сугробах, чувствуя себя беспомощной.

      Сама дура, сказала бы бабушка. Зачем из дому выходила?

      Там стены крепкие. И печь. Чайник. Банки с тушенкой.

      Толик шел рядом. Длинноногий, тощий, он как-то удивительно легко шагал сквозь метель. А ветер поспешно стирал следы.

      Не отставать. А лучше пристроиться следом. В спину смотреть.

      Военная куртка, изрядно затасканная, выгоревшая на плечах и с локтями истертыми. Из-под куртки выглядывают пояс и ножны, висящие на нем. Ножей два – слева и справа, оба с тяжелыми рукоятями. И как-то сразу неспокойно становится на душе.

      Умеет ли Толик пользоваться ножами?

      И для чего они ему?

      Ветер насаживался на острые колья еловых лап. Он откатывался, уступая место непроглядной сухой темноте, скрипучим голосам древесных стволов и запредельному безотчетному ужасу.

      Саломея прикусила руку: нельзя отставать. И сбиваться с пути.

      Вперед. По глубокому следу, проложенному Толиком. Шаг. И два. Десять. Устала? Приляг, отдохни. Снег мягок. И в снегу тепло. Волки споют колыбельную.

      Нет.

      Мерцающий танец теней. Хороводы призраков. Но призраков не существует. И надо идти. След глубокий. Но ведет ли он к дому? Можно ли вообще доверять человеку, с которым ты знакома несколько часов?

      Людям в принципе не стоит верить.

      Еще СКАЧАТЬ