Циклоп и нимфа. Татьяна Степанова

Чтение книги онлайн.

      – Распоряжение по уездам сверху – устраивать балы, маскарады, народные гулянья, поддерживать у населения бодрый дух в ожидании реформ, – Пушкин-младший хмыкнул. – Праздновать невесть что. Противостоять общественному унынию. Слышишь, как орут? Это офицеры в трактире гуляют. Теперь до утра. Между прочим, Гордей Дроздовский тоже здесь. Я его видел мельком. Вроде как следует в свой пехотный полк. А на самом-то деле…

      – Ну, раз Меланья Скалинская здесь задержалась из-за непогоды со своими крепостными актерами, – усмехнулся Клавдий Мамонтов. – Слышишь, как они стараются? Сами себя перекрикивают.

      Но лозы рук, хрустальные, крепки – любовь их вьет…

      Актриса в тулупе и маске, изображающая нимфу Галатею, хрипела это надсадно вперемешку со старческим кашлем и била в тамбурин.

      – Их водкой напоили допьяна, они и стужи не чувствуют, – Мамонтов уже собирался закрыть окно, но внезапно…

      Это громко проорал актер в вывернутом наизнанку овчинном тулупе и золотой одноглазой маске Циклопа, колотя в барабан под нестройную музыку.

      – Стихотворение моего отца, – Пушкин-младший всплеснул руками. – «Циклоп». Отец внучке Кутузова это написал с намеком. И вот, поди ж ты! Ну как такое может быть? Я его месяц назад лишь в архиве отца нашел. И нате – они его уже читают с подмостков! Как ушло в народ? Я удивлюсь порой – его стихи, которые он никогда не читал публично, не издавал, даже те, что были запрещены цензурой, ходят в списках, читаются… Как? Откуда?

      – Гомер вообще ничего не публиковал, а все греки его знали наизусть. Саша, это гений поэзии, – Мамонтов улыбался. – Это уже не принадлежит ни тебе, ни архиву, ни издателю. Это все уже в воздухе витает. «Товарищ, верь: взойдет она / Звезда пленительного счастья, / Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут…» А насчет «Циклопа» – твоя жена ведь его тоже прочла. Рассказала Меланье, та запомнила, записала и отдала актерам. Благо это старой испанской поэме созвучно.

      – Никто нигде и никуда не воспрянет, Клавдий, – Александр Пушкин-младший налил в их бокалы красного вина из бутылки, что стояла на подносе посреди стола. – Оставь эти мечты. Свобода, равноправие, незыблемость закона, уважение прав, достоинство – это все Европа. А мы здесь в своих снегах, в своем азиатском медвежьем углу. Видел, что сегодня в Дворянском комитете творилось? Чуть не до драки… Фельдъегеря с известием о Манифесте со дня на день из Москвы ждут, а сами готовы друг другу в глотки вцепиться. И это уездное дворянство! Это соль нации. Опора государства. Я, мировой посредник, в растерянности. Что будет, когда мужики свое слово захотят сказать? Отец был идеалист. Поэт. Послужил бы он в полку, как я. Пожил бы, посмотрел бы, что СКАЧАТЬ