Ларец кашмирской бегумы. Борис Батыршин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ запела. Сначала голоса раздались в голове колонны, им стали вторить остальные. Особо усердствовал студент с саблей: он даже пытался дирижировать и так размахивал своей «дирижёрской палочкой», что Коля отодвинулся подальше – не дай бог, зацепит! Мелодию он узнал сразу – её распевали на студенческих сходках, на митингах в пятом году, и на той, памятной маёвке.

                  Il s’est levé, voici le jour sanglant;

                  Qu’il soit pour nous le jour de délivrance!

                  Franзais, а la baпonnette!

                  Vive la libertй![8]

      Слова были французские, но это не помешало ему, как и шесть лет назад, с головой окунулся в упоительную атмосферу революции. И он, хоть и не понимал ровным счётом ничего, из происходящего, подхватил песню на привычный лад:

                  «На бой кровавый,

                  Свя̀тый и правый,

                  Марш, марш вперёд,

                  Рабочий народ!»

* * *

      – Мсье пел по-польски?

      Рядом с ним шла девушка лет примерно семнадцати-восемнадцати, яркая особой, южной красотой, выдающей уроженку Прованса или Лангедока. Волосы цвета воронова крыла рассыпаны по плечам, пёстрая, как у цыганок, юбка, красная шёлковая косынка на шее. В руках – холщовая сумка, в которой при каждом шаге громко позвякивало стекло.

      – Там лекарства, – пояснила незнакомка, перехватив его взгляд, – марлевые бинты, корпия, мазь для компрессов, нюхательная соль, бутылка рома и склянка с лауда́нумом, – это спиртовая настойка опия. Отец советует её для облегчения боли.

      – Ваш отец врач?

      – Аптекарь. Он научил меня делать перевязки и ухаживать за ранеными. Я даже пулю смогу вынуть, если не слишком глубоко засела. Сам-то отец дома – он боится стрельбы и не показывается на улице. Он и меня уговаривал никуда не ходить, но я уже не ребёнок, и сама решаю, как мне поступать!

      И улыбнулась так ослепительно, что прапорщик забыл и о пушечном громе, то и дело накатывающемся издалека, и о вооружённых людях вокруг, и даже о загадочном происшествии в лавке букиниста. Хотелось, чтобы прекрасная, незнакомка и дальше шла рядом и говорила, неважно о чём…

      – Так вы знаете польский язык? – спросил он невпопад.

      – Нет, мсье, откуда? Это всё один мой близкий друг, – девушка чуть заметно вздохнула, – Он был в Польше, сражался с ужасными казаками русского царя. Оттуда и привёз песню, только пел её по-вашему.

      Она так и сказала: «terribles cosaques du tsar russe». Коля вспомнил, как студенты-поляки рассказывали о подавлении Январского восстания, о жестокостях, творимых на польской земле отцами и дедами этих казаков. И как пели «Варшавянку» – а он, восторженный юнец, пытался подпевать, пытаясь угадывать слова на чужом языке.

      Похоже, собеседница уже записала его в го́норовые обитатели Речи Посполитой! И как теперь признаться, что он никакой не поляк, а совсем наоборот – соотечественник тех самых «terribles cosaques», душителей польских вольностей?

      «Но СКАЧАТЬ